Помощник китайца. Я внук твой

Фердулов Марусе говорит: «Вот я тебе помощницу привез. Пусть она помоется, выдай ей халат».

Я про себя думаю: «Я еще почище тебя буду». Но тоже вслух не сказала.

И в самый первый день, как в буфетную пришла — как раз он выходит, хозяин с дочкой под ручку. Познакомились.

«Здрасьте».

«Здрасьте».

«Вот наша девушка новая работает».

А он отвечает: «Хорошая девушка».

Такие мысли были дурацкие… А ведь опять их не скажешь. Так всё — молча: «С таким под ручку бы пройтись…»

Уж очень они складненько ходили, приятно смотреть на них.

Так и стала работать.

В халатике видели нас все время. В синеньком халатике. Как дворники. Одевали мы и белые халаты, но как-то они не приживались, потому что грязнились очень. Грязь-то видно.

Потом кино иногда было. Они в кино всех приглашали. Вот зала там у них, экран, сзади будка, где ленту вставляли. Пройдет одна катушка — вжик, та-та-та-та-та…, давай менять. А я — бегом на кухню.

Все ведь кипятилось на печке. И каждый раз сажусь у самого краешку… Все время поддерживали, не погасло чтобы. Вдруг чай нужно или что. Я дров подложу — и опять. Катушка новая-то уж начнется, но что делать.

Для них впереди были места. Стулья были с чехлами. А он иногда сидит, смотрит, смотрит там кино, потом: «Симинский, пошли в бильярд».

Смотришь — выходит. Именно по этой стороне, где я сижу. Потому что я старалась тут сидеть из-за кухни. Потому что я хотела… еще и в мыслях ничего не было. А он проходил специально.

Я ведь каждый раз думала, что он в туалет — кино даже не может досмотреть. Вот сейчас вспоминаешь — какая же я была тогда глупая.

Ребята как-то его опять приехали. Они часто с друзьями приезжали, Ибаррури Рубен с ними тоже дружил хорошо… Все как я — такого возраста. Слышу, говорят: «Это что там за коза бегает?»

Да. И потом ведь когда он погиб, Рубен-то — а у меня внутри: «Эх, мой жених погиб…»

Хороший парнишка был.

А у меня, видишь, жених какой получился в конце-то концов — семидесятилетний. Я и наши девочки — вместе замуж-то выходили, в одно время почти.

С таким и под ручку-то не всегда пройдёшь — то ноги, то сердце — пена изо рта… Последние полгода-то и вспоминать не захочешь. Только и вертишь его на кровати туда-сюда, бельё переменяешь. А всё равно, откроет он окно на даче, если гроза пойдёт, и зовёт скорее глядеть… вместе стоять. И стою с ним, и всё про себя думаю, мол…