Помощница лорда-архивариуса

— Нет, Камилла! Все не так. Ленора водила дружбу с Крипсом. Однажды я явился к ней, но ее не было дома. Зато там оказались Крипе и Моркант. Налили мне вина, затеяли беседу. А потом… ты знаешь, на что способен канцлер. Этот его взгляд… он бывший первый вигилант империи, сильный гипноманипулятор. В голове все помутилось, а он продолжал расспрашивать, задавал вопросы, которых я не помнил. Лишь потом до меня дошло… но было поздно. Да, Камилла, я виноват. Я встретил шулера похитрей меня самого, и проиграл эту партию. Теперь ничего не исправить.

Я потрясенно слушала, затем покачала головой.

— Когда я покинул Крысиное подворье, отправился к стряпчему, но на обратном пути за мной проследили… и здесь я виноват. Был невнимателен. Привел ищеек к вам.

— Уходи, Кассиус, — произнесла я наконец. — Не хочу с тобой разговаривать.

Твое невнимание и глупость нам дорого обошлись.

Кассиус посмотрел на меня долгим взглядом, не говоря ни слова, постучал в дверь, призывая надзирательницу, а затем ушел.

От всего, что рассказали визитеры, голова шла кругом. Как же плохо я знала тех, с кем провела бок о бок последние месяцы! А хуже всех — Джаспера. С самого начала я видела, что человек он необыкновенный, но и думать не могла, на что он окажется способен. Джаспер не был политиком, дела Совета Одиннадцати и сената мало занимали его, и участвовал он в них неохотно, повинуясь обычаю или уговорам. Теперь же он возглавил мятежников, отказался от прежней жизни, сжег за собой все мосты. Но упорства и твердости ему не занимать; я ни секунды не сомневалась, что задуманное ему удастся.

Новости доходили в Мешок-с- Костями с опозданием. Посетителей к заключенным допускали редко, газеты в тюрьме были запрещены, но я не упускала случая обменяться парой-другой слов с девушками в помывочной или во время молитвенных служб, надеясь узнать хоть что-то о происходящем в столице. Говорили о масштабных стачках и генерале Линне, перед которым оказывалась бессильным самое хитроумное магическое оружие. Меня переполняли радость, гордость и тревога.

Каждую минуту я в нетерпении прислушивалась к редким звукам, которые доносились сквозь толстые стены тюрьмы. Стоило раздаться в коридоре шагам, я подскакивала к двери, но это оказывалась надзирательница, и я с досадой возвращалась вглубь камеры.

Я провела в Мешке-с-Костями уже три недели. Завтра тридцать первое число месяца Туманов, День Теней. Кто бы мог подумать, что свой двадцать первый день рождения мне предстоит встретить в этом угрюмом месте!

Утром проснулась с уверенностью, что именно сегодня я выйду на свободу. Голова была легкой, я радовалась солнечному лучу, который проник через зарешеченное оконце и лениво полз по выщербленному полу камеры. В город уже пришла весна, и скоро я увижу небо, полной грудью вдохну свежий воздух.

Наверное, Ирминсул теперь полностью покрыт листьями. Или же вигиланты уничтожили его? За все время, что я провела в тюрьме, я ни разу не чувствовала связи с ним. Он не являлся мне во снах, не отвечал на мои безмолвные призывы и не посылал свои эмоции. Это несказанно печалило. Умей я управлять той природной магией, которая текла через магическое дерево и которой оно было готово поделиться со мной, я бы ни секунды не оставалась в заточении.

Загремел засов, я резво подскочила, почти поверив, что сейчас дверь откроется и камеру войдет мой спаситель.

— Время светослужения, — строго произнесла госпожа Верена, и я вышла в коридор, встала в цепочку заключенных и двинулась вместе со всеми по коридору, глядя на понурые спины.

Когда мы вошли в зал, взгляд привычно устремился к двойному конусу гигантских песочных часов. Верхняя колба почти опустела, песчинки текли вниз, неумолимо приближая срок ритуала, на котором кто-то из заключенных расстанется с отведенными ему годами — а то и самой жизнью. Я знала, о чем думали в этот момент мои товарищи по несчастью: чей черед придет сегодня? Мне об этом можно было не волноваться: еще не состоялся суд, не вынесен приговор. В любом случае, я сумею избежать этой участи. Джаспер придет вовремя.

Служба подходила к концу, когда раздался знакомый лязг, скрип, часы загудели и перевернулись, поднятый движением гигантского механизма ветер прошелестел листками брошюр с молитвами. В чашу упал один-единственный жетон, и звон его прозвучал особенно тревожно. Несколько заключенных, ожидавших исполнения наказания, вздрогнули. Я с жалостью наблюдала, как беспокойно следили они за нарочито медленными движениями вигиланта, достающего жетон с номером заключенного и всматривающегося в цифры. Какой номер назовет он сегодня?

— Сто одиннадцать, — сухо проговорил вигилант и сонный священник тотчас скороговоркой отозвался:

— Вознесем молитву за души тех, кто сегодня послужит высшей цели.

Зал заполнило бормотание; у моей скамьи оказались двое надзирателей.

Что происходит? Вигилант назвал мой номер. Я, должно быть, ослышалась?