Понаехали!

— …после ближние земли. А там уж пошло… многим оно, конечно, не по нраву было. Но нашлись и те, кто поддержал. Людям и подавно… всяко лучше жить на земле, где закон есть закон, а не воля мажеская. Да, не спорю, всякое случалось,  — государь поморщился, но велел. — Ты тяни, ведьмак… тот мой предок тоже из ваших был… правда, до него ведьмаки как-то, как и маги, наособицу держались. Когда и помочь могли, когда… говорю же, не всякая сила во благо, а дар светел.

Нити таяли.

Текли к Ежи силой, которую тот принимал и пил, и казалась она ему горько-сладкою, как хмель перебродивший. Тихо открылась и закрылась дверь, стало быть, Радожский вернулся, да не один, но с боярином вида столь грозного, что поневоле в голове мысли появились… недобрые.

— Тот мой предок дар свой обрел и усилил, когда с ведьмою связался. Сильная женщина была, да… и многое сделала. Она-то и решила, что надобно ведьм собрать под крылом государевым, защитить, оберечь… научить. Многое зло шло от зла же, от людского непонимания и страха. Тут ведь как… ведьмы могут усилить собственный магов дар. Сила отдается, и сила пребывает. Вот… всем оно выгодно. Было.

— А сейчас?

— Сейчас… вроде и времена спокойные… куда спокойнее тех. И ведьм больше не топят, не палят, не оставляют в лесу волкам на съедение, да только и тех, что могли словом да жестом мир переменить не стало. Маги… тоже… вона, учат их, учат, движут науку вперед, чего-то там рационализируют, преобразуют, улучшают, но с каждым годом их все меньше, а сами собой слабее. Нет, когда-то не туда мы повернули… да только… — он скривился. — Тяни, ведьмак…

— Не уверен, что вытяну, — признался Ежи. — Оно очень давнее… даже не год, годы.

Он и сам не знал, откуда в нем эта уверенность.

— Это еще от батюшки…

— Государь? — прогудел боярин, поглядывая на Ежи с великим неодобрением.

— За дело… за обман… — государь приподнялся, и боярин поспешил руку подать. — Все одно к одному… сколько ни откладывай, а платить придется… хорошо, если мне, а не сынам моим. Ты, друже, не злись… видишь, ведьмака нашли. Настоящего. Глядишь, и сладится…

— Еще и ведьмака, — с какою-то непонятною обреченностью произнес боярин. — А я тут…

— О смуте упредить?

— О ней.

— И кто собирается?

— Скорее уж надо говорить, кто не собирается… — рука у боярина оказалась широкою да смуглою. — Не понимаю только, с чего вдруг… Медведев-то, пусть и многим недоволен был, но человек верный, я с ним еще когда воевал. Или вот Крумчинский. Или… будто разум потеряли.

— Потеряли, — согласился государь, уставившись на Ежи. А тот, вычистив тонкие нити, распутав клубок, который животу мешал, отступился.

— Надо постепенно, — голос прозвучал на редкость хрипло. — Если за раз все, то… не сдюжу. А вот потихоньку когда, и то… боюсь… вовсе не выйдет. Только временно.

— Временно — тоже неплохо, — согласился Луциан Третий и с помощью боярина подошел к окошку, оперся на парапет, сощурился, глядя на солнышко. — Вечереет…

— И тьма кипит, — вырвалось у Ежи, которого подпихнул в бок князь, чтоб, мол, не смел он тревожить государя своими домыслами.

— Кипит… пора, стало быть… так вот, в годы те давние маги, понявши, что в объединении есть своя польза, скоро избавились от тех, кто объединяться не желал. Мои… предки не мешали, решивши, что пусть меж собой грызуться, лишь бы к вящей пользе государственной. Чтоб ты понимал, заняло это не год и не десять лет даже… сменился сын Хельгена, его внуком, а после и правнуком, когда все-то стало, как оно есть. Старые рода держались наособицу, Гильдия кормилась с рук царевых, ведьмы… ведьмы были наградою, которую заслужить надобно, ибо верховная, от супруги Хельгена власть получивши, а с нею и память, умела распоряжаться и тем, и другим. Ведьмаки же… они короне не кланялись, не спешили служить, не приносили клятв. Они хранили верность старым богам, а с ними и память о том мире, когда меж богами и людьми никого-то не было. И так уж получилось, что эта память стала опасна для всех… мир-то сложился новый. Со своими порядками, в которые ведьмаки никак не вписывались.

— Их… вырезали?

— Не знаю, — государь покачал головой. — Возможно… о таком не рассказывают потомкам. Но… одни сгинули, с другими случилось несчастье, третьи утратили разум. Если кто и оставался, то предпочитал уйти от людей и мира. А вскоре и вовсе ведьмаки стали считаться страшною сказкой. Но… коль книга у тебя, то спроси. Расскажет. Только… она опасна.

— А…

— Мой предок тоже был ведьмаком. И свою книгу я храню, но я не он… никто-то больше из нашего рода не унаследовал того дара. Книга вот есть. Порой… позволяет заглянуть, но цену берет высокую. Тьма всегда берет высокую цену. Может, пожелай кто избрать этот путь, она бы не отказала. Только… зачем?

И вправду, зачем связываться с тьмою, когда есть иные варианты?

— Государь, — это было произнесено с упреком.