Понаехали!

— За честность, — она остановилась у ограды, той, за которой поднялись заросли колючего шиповника, и надо бы их обрезать, тонкие гибкие плети эти, ощетинившиеся иглами. Да только… как-то к месту они, что плети, что иглы, что тяжелые бутоны бледно-розового колера. — Честность — это уже много…

— А…

Она пожала плечами.

— Если вдруг понадобится помощь, думаю, тебе скажут… а до остального если, то… дети — это хорошо. Даже нежданные… и вообще, какая разница, что было раньше?

Наверное, никакой.

Ежи кивнул, но как-то неуверенно. А ведьма подошла, обняла, положила голову на плечо и тихо, ласково сказала:

— Вот если теперь попробуешь учинить что-то этакое… точно превращу!

— В козла? — усмехнулся Ежи.

— Уже нажаловался?

— Скорее… интересовался, возможно ли это с научной точки зрения.

— А ты?

— Что я? Я сказал, что с научной, конечно, невозможно, а вот если с ведьминской, так вполне себе…

— И правильно, — ведьма почесала нос. — Пусть не зазнается… и вообще… будет в личной жизни мешаться, я тоже вспомню, что его Горыня мне служить еще обязана. Так и передай.

Ежи усмехнулся.

Передаст.

— А свататься? — сварливо поинтересовалась ведьма. — Или передумал?

Ежи молча достал из кармана колечко… обыкновенное такое колечко, простенькое совсем с виду.

— Это…

Ведьма осторожно коснулась.

…а ведь мог бы иное что взять. Там много чего было, на проклятом острове, в кладе, кровью замкнутом. И Страж сдержал бы слово. Страж с гордостью раскрыл он пред Ежи сокровищницу свою.

…меч-кладенец из заговоренного железа. Злой да голодный до крови, способный любого превратить в воина, равных которому нет и не будет.

Лук с зачарованными стрелами. Тонкими, полупрозрачными, словно иглы, пробивающими, что плат шелковый на лету, что бронь из шкуры цмока.

…дудку, что людей лишает разума и воли.

…кубок, превращающий воду по желанию, хоть в лекарство, хоть в отраву.

…темный кристалл, в котором легко прозреть грядущее.

Острую иглу, одного укола которой хватит, чтобы душа уснула. Гроб хрустальный, сохраняющий человека, будто живого… много чудес, за которые Гильдия отдала бы все. А он колечко взял. Просто колечко, что лежало на пыльном блюде.

— Примешь?

Не золотое, не серебряное, без камней, без резьбы, грубоватое даже с виду.

Почему?

Он и сам не знал. Только Страж умехнулся и сказал:

— Что ж, по тебе и судьба…

Пусть так.

Ведьма надела кольцо на палец, и то в пору пришлось, а на руке Ежи само собой второе возникло. И пришло вдруг понимание, что так оно и должно, что сватовство… на кой оно ему надобно, коль теперь их души связаны.

Разве что… князь вон изнервничался весь. Так что пусть будет ему сватовство.

Для порядку.

Эпилог

…а пишу тебе, разлюбезная сердцу моему Аленушка, ибо есть чего поведать многого.

Антошка прикусил перо да призадумался. Оно-то, конечно, не известно, умеет ли Аленка читать, али нет, но с другое стороны сестрица-то его всяко умеет.

И прочитает.

Сперва, конечно, подруженьке своей, которая от этакой чести загордится, да пусть не больно-то там, а после уж маменьке, и маменькиным приятельницам, что посядут кружком, кажному Антошкиному слову внимая. И матушка будет пыжится, платок накинет на плечи тот, что Антошка с письмом отправит, и еще бусы взденет, папенькою дареные, которые на самом дне сундука хранит, доставая лишь по случаям особым.

Так ведь особый же ж.

Антошка из столицы, чай, не кажный день пишет. А потому и письмо должно было соответствовать маменькиным да сестриным чаяниям, быть большим да обстоятельным.

…третьего дня ведьмак взялся-таки посвататься к нашее ведьме. Однако же ж все тут, в столицах, со сватовством иначей, нежели у людей обыкновенных. Нет бы явиться ему к полудню, аль после оного, и позвавши в свахи бабу толковую, за еёною спиною встать и слухать, как она лаится будет. И чтоб, стало быть, соседи тоже слухали. Тогда бы возникло меж ними всеми глубокое взаимное понимание, а обиды, ежели бы кем учиненные были, в лаянии том отпустилися.

Антошка щелкнул по носу особо любопытного кота.

…однако в столицах свататься берут боярина, какого познатней, мордой пошире и шубой побогаче. Наш-то совсем хороший был, Горыни батюшка. Собою-то обилен. Огромен, что вол, и борода круглая, масляная. А уж шуба на плечах егоных такая, что обыкновенному человеку под тяжестью этакой и не устоять. Может, даже не из наших, а из заморских бобров шитая. Свеи сказывали, что у них-то бобры, что медведя, но тут уж правда аль нет, не скажу. Свейских бобров туточки я не видывал. Главное, что атлас на шубе алый, да с шитьем золотым. Пуговки в два ряда. И в кажном камень огненный слепит. Еще с боярином тем цесаревичи пришли. Им-то сватами не с руки, ибо сами еще не женатые да больно молоды. Но принесли князю, который туточки старшим ведьминым братом прозвался, дары пребогатые.

Антошка призадумался, стоит ли перечислять те самые дары. И решил, что стоит. А то ж людям любопытственно будет.

Чего разочаровывать.