Понаехали!

А Эльжбета осталась одна.

Она-то никому не отказывала, ибо и не сватались к ней, то ли из-за худобы и некрасивости, то ли по иной какой причине – она даже одно время крепко подозревала наставницу, что та наложила проклятье, но увидеть его не смогла. После и вовсе выкинула из головы дурное, ибо сама Верховная обратила на Эльжбету внимание.

- Не стала, - вздохнула она. – Мне… знаешь, я ведь читала. И думала. О том, как оно было прежде. И о том, что сейчас… о школе… я знаю, что её создавали, чтобы спрятать девочек, защитить, помочь… и мы прячем, защищаем и помогаем.

Над книгой тускло мерцал камень. Был он округл и неровен, и чем-то походил на яйцо, только не куриное, а много крупнее. Одно время Эльжбета даже всерьез полагала, что яйцом-то он и является, к примеру, драконьим. И пыталась услышать эхо жизни внутри, но не услышала ничего.

- Еще тогда… понимаешь, ведь большинству и вправду большего не надо. Те же селянки еще меньший выбор имеют. Или купчихи. Или боярыни… они все-то выходят замуж скорее по слову родительскому, чем по любви. А мы…

Марьяна молчала, на камень глядя.

А Эльжбета рукой ощущала жар, от него исходящий. И этот жар будил в душе что-то… непонятное. Смутное. Заставляющее сомневаться в себе. И не только в себе.

- И я боялась… вот честно, боялась… если подумать… дурного мы не делаем, а девочек пристраиваем. В хорошие семьи. Богатые семьи. В семьи, которые о них позаботятся, потому как… - Эльжбета Витольдовна замолчала.

- Сами о себе они позаботиться не способны, верно?

Она всегда-то прекрасно понимала её, старая подруга, которая однажны просто вернулась в Китеж. Тогда-то Эльжбета еще не была Верховной, но власть имела. И могла себе позволить не обращать внимания на чужое недовольство.

- Именно, - тихо произнесла она. – Мы… мы растим ведьм, которые не могут быть ведьмами. В этом правда… и если я разрушу школу, что с ними станет? Ладно, маленькие, их можно переучить, как-то… не знаю… попробовать… а те, которые выпускаются в нынешнем году? Такие… как Аглая?

- Не пропала жа, - пожала плечами Марьяна Францевна. – Вон, сперва к купцам прибилась, потом к барону… барон человек толковый, не обидит.

- Ей просто повезло, - Эльжбета накрыла ладонью камень, надеясь, что тепло его избавит от сомнений, позволит принять то единственное верное решение. – Ты ведь понимаешь, что ей просто повезло встретить хороших людей. Что… они есть, но есть и другие, такие, которые с удовольствием воспользуются ситуацией. И… и что из этого выйдет?

- Не знаю, - столь же тихо ответила Марьяна Францевна. – Я… ты никогда не спрашивала, где я была.

- А ты никогда не заговаривала. Я бы выслушала, но мне казалось, что… не стоит лезть самой.

- Я бы рассказала, - старая подруга грустно улыбнулась. – Но мне казалось, что не стоит пугать тебя своими призраками.

Она тихонько вздохнула. И камень, почудилось, засветился ярче.

- Я… была глупой. Все молодые кажутся себе мудрыми. И еще думают, что уж они-то знают, как жить правильно. И я вот знала… я ведь ведьма. Одаренная. Талантливая. И красивая, да… мне все пели о красоте и замужестве. Потом еще Дубыня… помнишь его?

- Смутно.

- Я помню… хороший был парень. Для мага. Вот только… сперва-то я обрадовалась. Он ведь и красив, и родовит. И наставница моя все баила, что лучшего мне не сыскать. А он предложение сделал. Сперва-то я приняла, с родичами его познакомилась. И там уже… я её увидела.

- Кого?

- Его матушку. Тоже ведьму. Точнее когда-то она была ведьмой, я почуяла остатки силы, а ныне… боярыня родовитая. Важная. Челядью окруженная, сидящая целый день во дворце… знаешь, что она любила делать? Гадать на тыквенных семечках.

- Это как?

Марьяна Францевна лишь рукой махнула.

- Она вот сидела и гадала… или слушала старушек, которых вокруг собралось. Обсуждала с ними, что да как, каких-то людей, чужую жизнь. И тогда-то я поняла, что я тоже такой стану. Я… спросила у неё о силе, о том, почему она не использует её, а на меня глянули с ужасом. Мол, как возможно? Это неприлично боярыне, чтоб ведьмовать… и тогда поняла, что, если выйду замуж, сама такой стану. Испугалась.

Камень становился то теплее, то холоднее, и тогда казался вовсе уж обыкновенным, разве что светящимся.

- Наставница, которой я рассказала, только отмахнулась. Мол, блажь это все… и вообще так принято. Что учат нас лишь управляться с силой, чтоб себе не навредили или там людям. А главное – это правильно выйти замуж. И что в жизни сила мне не пригодится.

- Тогда ты…

- Я не хотела. Я… пыталась поговорить уже с Дубыней, что не хочу в терем, что лавку открою… помнишь, мы мечтали, еще в школе?

Эльжбета кивнула, соглашаясь. А ведь и вправду мечтали, там, в классе, когда наступала ночь и время сна, когда они-то ложились в кровати и накрывались пуховыми одеялами, и там-то, в тишине, шепотом начинали рассказывать друг другу, как вырастут.

Станут ведьмами.

Откроют лавку, где будут торговать. И помогать людям тоже. И…