Понаехали!

- Те самые… папенька-то мой тоже единственный сын. Ни дядьев у меня, ни теток по отцовой линии нету. А по материной тоже, потому как она из простых, да… вот… на папеньку многие косо глядели, когда он решил её по закону да в жены… - Горыня прихлопнула комара. – Этой разговоры не по нраву пришлись. Она сперва решила, что меня-то подвинет, начала нашептывать, что норов у меня неласковый и сама-то я не такая, чтоб мужа сыскать, что надобно меня в храм отправить, во жрицы, потому как тогда боги и смилостивятся, подарят наследника. Только папенька эти разговоры скоренько пресек. Так и ответствовал, что скорее её в монастырь сошлет и с новой женою попробует. Нет, не думайте, он у меня не стал бы… он её, может, и не любит. Не любил… но о сестрах моих заботится. И приданое им положил немалое.

Только, наверное, одно дело приданое, и совсем другое – все прочее имущество, которое отошло бы мужу Горыни. Или не мужу?

Сама-то Горыня тоже с характером.

- Мало было? – высказала общую мысль Лика, которая мелко дрожала, но делала вид, что ничего-то этакого не происходит. Подумаешь, ветер наполняет нижнюю рубаху, что парус. Бывает и такое.

- Так… выходит, что мало… она тогда подружиться решила со мною. Привечать стала. Песни петь сладкие, что, дескать, мы одна семья. Будто я не помню, чего она мне еще с полгода тому шептала, как кривилась, все повторяла, до чего я дурна, и лицом, и статью… так я ей и ответила. Вот и… она его впустила. Морочника. Помню, что во двор меня кликнула, навроде как с конем моим беда приключилась. А конь у меня хороший. Из Градомысловых табунов…

На сей раз кивнули все, даже Стася.

- Папенька еще жеребенком привел. Сама ростила, выпаивала. И объезжала тоже сама, - сказала Горыня и глянула с вызовом. Похоже, сие занятие в обществе не считалось сколь бы то ни было подходящим молодой девице.

- А мне так и не купил, - пожаловалась Маланька. – Я просила лошадку, а он сказал, что невместно.

- И мне.

Баська насупилась от этакой вселенской несправедливости.

- Она тоже все говорила, что невместно, но мамка моя из степного народу, и папенька знал. Сказал, лучше сам коня подберет, чем ждать будет, когда кровь во мне свободы попросит. Вот… я в конюшни, значится, а там она… и с этим вот… помню, глянул на меня, так я и сомлела почти. А дальше… она калиточку и отворила, помогла уйти. И уже в сарае том очнулась только. Одна.

Баська погладила Горыню по руке, утешая. А та вздохнула тяжко и призналась:

- Она бы не позволила мне живой остаться. Небось, этому и заплатила, чтоб спалил… а там бы… одно дело, если б со мною чего дома приключилось. Папенька бы… он бы и ковен, и ведьм… выяснил бы, чего да как… я ж не ключница, родная дочь. Тут же… ведьмы бы что? Сказали бы, что людолов свел. И с другими если сгорела, то…

- Несчастный случай, - сказала Стася тихо.

- Вот… она этому, верно, много денег обещала, только…

- Таких свидетелей живыми не оставляют.

И слова эти заставили всех замолчать, обдумывая, что все-то не так и плохо, если разобраться. Остров? Так ведь не голый камень. И вода пресная. Березы вон. Есть, правда, нечего, но без еды человек всяко дольше продержится, чем без воды.

Эта вода теперь гляделась черною и густою, и тонкая лунная дорожка пролегла по ней, словно намекая, что до другого берега недалече, всего-то и надобно, ступить.

Может, будь она одна, Стася и решилась бы. Да вот остальных куда?

И как?

И…

Она встала и подошла к воде. Присела. Коснулась пальцами. Замерла, пытаясь услышать в ней хоть что-нибудь, но ничего-то, помимо обыкновенного шелеста волн, не услышала.

Небо совсем черным сделалось.

А вода.

Вода ластилась к Стасиным пальцам, хваталась за них и отступала, приглашая поиграть.

- Я бы с радостью, да… в другой раз? – странно разговаривать с озером, впрочем, ничуть не менее странно очутиться посереди этого самого озера.

- Сивка-бурка… - вряд ли в этом есть смысл, но почему бы не попробовать. – Вещая каурка… встань передо мной, как лист перед травой.

Слова подхватил ветер, понес, играя, а после уронил в тяжелые воды озера. То и проглотило. И вновь наступила тишина. Звонкая. И хрупкая.

Она разбилась с падением первой капли, что стекла с серебряной гривы коня. И рассыпалась, разлетелась осколками. А следом тяжко хлюпнула вода под копытом. И снова.

Опять.

Он шел не спеша, теперь свободный, способный уйти, если пожелает.

- Это… - за спиной с немалым восхищением выдохнула Горыня. – Это… и вправду?

- Правдивей некуда, - Стася протянула руку и конь, остановившись в трех шагах, тряхнул влажною гривой. А после наклонился и осторожно, бережно, как и озеро перед этим, ухватил Стасины пальцы.

Вот тебе и Сивка…

…с буркой.

 

Ежи пытался справиться с беспокойством. Вся суть его требовала действия, причем немедленного, а разум вот напротив настаивал на ожидании, все повторяя, что действовать надо с умом.

Да и вообще…

Что именно «вообще» не уточнял. Но…

- …и обещала пять тысяч золотом, тысячу задатка дала, если девка эта до утра не доживет… только все должно было выглядеть так, будто бы случайно…

- Случайно? – Радожский бровь поднял.