Понаехавшая

В свои тридцать один Лена являлась мамой пятнадцатилетнего сына. Так получилось, что сына она родила в десятом классе. Как-то очень незаметно для себя и для окружающих проходила всю беременность и к концу третьей четверти, аккурат на большой перемене, изошла околоплодными водами в школьном буфете.

Мальчик звался Семеном и к моменту Лениной работы в обменнике из послушного и ласкового котеночка превратился в огнедышащее прыщавое чудище с волосатыми подмышками и другими буйно зацветшими вестниками полового созревания.

У Лены когда-то имелся муж Петя. Не то чтобы шибко красивый и даже не умный, денег тоже домой не приносил, но зато пил… как бог. То есть бесконечно. Лена сначала пыталась воспитывать его разными доступными методами, как-то: совестила, колотила скалкой, наказывала сексуальной блокадой. В смысле не давала. Петя эскапад жены не замечал, неустанно совершенствовался в непростом деле алкоголизма, придумывая водочные заначки в самых неожиданных местах — приматывал бутылку скотчем к задней ножке кровати, закапывал в горшок с бенгальским фикусом, не брезговал водным пистолетом сына.

Однажды Лена обнаружила Петину заначку в своей спринцовке. И тут ее великое терпение закончилось.

«Так больше жить нельзя», — решила она, схватила в охапку Семку, многострадальный фикус, спаниеля Сушку и переехала к матери на Коровинское шоссе. От алиментов брезгливо отказалась, в отместку стала называть Петю Педей.

Устроилась в риелторское агентство. Пропадала на работе с утра до ночи, стала неплохо зарабатывать. Параллельно переболела гепатитом А. Новый год отметила супчиком из шпината, горько вздыхала над салатом «Оливье».

Останавливаться на достигнутом Лена не собиралась, поэтому через месяц ввязалась в драку. Сосед с первого этажа колотил в подъезде жену, а Лена шла мимо, возвращалась из магазина. Ну и попутно, буквально походя, избила соседа авоськой с репчатым луком так, что он потом полгода с женой на «вы» разговаривал.

На излете зимы была покусана бешеной собакой. Стоически перенесла изуверское лечение. Между уколами лаялась с родней — на Истринском водохранилище мать с тетей владели шестью сотками. Лене полагалась мамина половина — три сотки, но теткины два сына всячески напирали на нее и требовали разделить «по справедливости — чтобы каждому по трети». Воздвигли на участке хлипкую перегородку, отвели Лене две сотки. Лена ездила на участок по воскресеньям, мстительно переносила перегородку обратно.

Когда братья выдвинули тяжелую артиллерию в лице своих жен, Лена сделала ход конем и вышла замуж за женатого таджика. Женатый таджик звался Саидом, руководил большой стройкой. Недалеко от Лениных законных соток, через дорогу от церкви, воздвигал скромный особняк местного священника — трехэтажный дом с пятью парковочными местами и прочей утварью для постной, целомудренной жизни, как-то: большой бильярдной комнатой, бассейном с подогревом и многоуровневым погребом со специальным отсеком для хранения дорогих вин.

Саид нагнал на Ленин участок рабочих, в рекордно короткое время воздвиг крепкую изгородь, поставил времянку и перебрался туда жить. На том и кончилось великое противостояние — спорить с двухметроворостым амбалом с пудовыми кулаками кишка была тонка, поэтому родственнички погоревали-погоревали, да затеяли разъезд. Предложили Лене участок в Троицком районе, а сами остались на Истре. Лена с радостью подписала все бумаги и навсегда забыла о сварах. Периодически пересекалась с Саидом — помогала ему оформлять российское гражданство. Саид рассказывал леденящие душу истории о том, как уживаются на шести сотках два родных брата.

— Вчера чуть не поубивали друг друга, всей бригадой разнимали, — качал он головой.

Осенью Лена заработала себе открытый перелом. В трамвае. Стояла на верхней ступеньке, никого не трогала. Трамвай дернулся, какой-то плотный мужичок не удержал равновесия, рухнул на Лену и впечатал ее в дверь. Заодно сломал ногу.

Потом Лена целый месяц сидела дома и придумывала разные способы, как почесать отчаянно зудящую под гипсом ногу. Научилась мыться частями и гоняться за шкодливым сыном, прыгая на одной ноге. По ходу выздоровления метко раздавала ему гипсовые поджопники.

Разработала ногу, вернулась в риелторское агентство. Вроде вздохнула с облегчением, но тут у Семки пошли пубертатные дела. Бабушка с внуком не справлялась, пришлось искать работу стуки через трое. Так Лена попала в обменник. Сутки отдыхала на работе, трое воевала с сыном.

Спрашивала совета у О. Ф., как угомонить сына.

— С детства надо было воевать, — хмыкнула О. Ф., — теперь уже поздно что-то делать.

Как-то, совсем отчаявшись, Лена позвонила бывшему мужу — просить помощи. Педя внезапно ответил трезвым голосом, вызвался подъехать завтра и спустить с сына все шкуры.

Слово свое сдержал. Остался на чай, решительно отказался от водки.

— Три месяца как завязал.

— А что так? — поинтересовалась Лена.

— За ум решил взяться.