Понедельник — пятница

— Вот ты где, — сказала женщина. Ленька вскочил. — Я тебя по всему берегу ищу. Здравствуйте, — сказала она Ткачеву. — Идем, обедать пора. — И снова Ткачеву: — Если его не позвать, он и про еду забудет. Вы уж извините…

— Ничего, — сказал Ткачев, смутившись: он был в одних плавках. — Мы тут разговаривали о всяком.

Ленька потянул мать за руку:

— Ты сядь, сядь. Послушай немного. Так что же было потом с этим слоном?

— Увезли. Наверно, в зоопарк.

— Я никогда не видел слонов, — задумчиво сказал Ленька. — И тигров, и обезьян — никого.

Его мать не спешила уходить. Она села тут же, на песок, поджав под себя ноги и натянув на колени юбку. Теперь Ткачев мог разглядеть ее. Конечно, красивой ее не назовешь. Очень простое и милое лицо, большие глаза — Ленька похож на нее. Волосы она красит. Они у нее легкие, прямые, словно соломенные.

— Анна, — сказал Ткачев, — а вот отчества не знаю.

— Петровна.

Она не удивилась тому, что этот незнакомый человек знает ее имя. Ленька сказал матери:

— А это дядя Вася. Он пограничник, между прочим. Тоже старший лейтенант, как папа.

Женщина заметно вздрогнула.

— Идем. Иначе все остынет.

Ткачев торопливо натянул синий тренировочный костюм. Он тоже пойдет, проводит их немного. Надо поговорить. Теперь она удивилась: поговорить? О чем? Он кивнул Леньке: беги обедать, потом встретимся. Леньке очень не хотелось уходить. Он шел и все время оборачивался или начинал идти спиной вперед.

— Я хотел поговорить о Леньке… и о вашем брате.

— Господи, — сказала она. — Да вам-то что за дело!

— Плохо, если нам не будет дела до других. Он же искалечит и ребенка, и вас. Послушайте, Анна Петровна…

Потом, после, на следующий день и через год, и через два он не мог толком вспомнить, что говорил ей. Помнил, что говорил сбивчиво, но горячо, даже слишком горячо — стукнул в сердцах кулаком по какому-то столбу, мимо которого проходили. Анна Петровна молчала, молчала и вдруг заплакала — вот тогда он словно бы опомнился и растерялся.

— Нет, — сказала она. — Никуда мы не можем уехать. С ребенком в белый свет… Здесь хоть крыша над головой, какая ни есть.

Тогда он понял. Испуганная, забитая женщина. Хватается за дом брата, потому что боится всего на свете. А он — прекраснодушный болван. Легко давать советы, хотя бы так горячо, что даже руку рассадил об этот проклятый столб.

— Спасибо, — сказала Чеботарева. — Я побегу. У меня ведь обеденный перерыв всего час…

Но Ткачев все шел рядом с ней. Он поговорит с теткой. Дом большой, места хватит, да и тетке будет не так тошно одной. Нет, покачала головой женщина. Ее уже многие звали жить к себе. Но у брата она с Ленькой все-таки в своей комнате. Нет, спасибо, не надо говорить ни с кем. И провожать дальше не надо. Брат увидит еще, а он не любит чужих…

Она быстро пошла к Леньке, который ждал ее возле двухэтажного кирпичного дома со старинными чугунными тумбами у входа. Ленька словно бы боялся или не хотел идти дальше без матери — он смотрел издали, так же печально, потому что все равно нужно было войти в этот дом.

Случайное прикосновение к чужой беде было для Ткачева тем более острым, что он увидел привычность к ней Анны Петровны. Ленька — тот восставал, не смирялся, как мать, хотя что могли изменить его рисунки?

Ткачев уже не мог успокоиться. Он не считал беду безысходной, а впереди у него было много времени, чтобы убедить Анну Петровну в том, что она не имеет никакого права позволять калечить мальчишку и мучиться сама ради крыши над головой. В мире достаточно добрых крыш, хотел он сказать ей при будущей встрече. Конечно, обратись он в милицию, этот ее братец, Костька, совсем озвереет, и тогда страшно подумать, что будет с мальчишкой и с ней самой. А ее восклицание: «Да какое вам до этого дело?» — не обманывало Ткачева. Она не сопротивлялась его вмешательству. Она удивилась, вот в чем штука! Удивилась тому, что совсем незнакомому человеку оказалось дело до мальчишкиных синяков на руках и спине.

Все получилось быстро, неожиданно быстро, куда быстрее, чем он мог даже предполагать.

Конечно, он не мог идти к Анне Петровне домой и ждал Леньку на берегу, но Ленька не появился ни на следующий, ни через день. Тогда Ткачев надел форму и отправился в ателье, где, как сказала тетка, работала Анна Петровна. Ему не пришлось долго искать — ателье было единственным в городе.

Приемщица вызвала Анну Петровну, и у той были испуганные глаза, когда она увидела Ткачева. Испуг сменился уже знакомым удивлением, а потом — радостью: это Ткачев заметил прежде, чем Анна Петровна сказала:

— Вы можете подождать пятнадцать минут? Вон там, в садике.

Он кивнул. Хорошо, он подождет. Надо было скорее уходить. Ткачев покраснел, когда вышла Анна Петровна, и приемщица, конечно, заметила это. Женщины обладают удивительным даром замечать все, что касается других женщин. И конечно, сейчас расспрашивает Анну Петровну, откуда появился этот старший лейтенант, а после начнет шептать другим, что у Анны Петровны завелся остроносенький очкарик. Надо же было так по-дурацки покраснеть. И почему?