Понемногу о многом (сборник)

Сказание о священном мученике Федоре Богоявленском Среднекарачанском

Позакрылося-позавесилось
Солнце ясное черной тучею,
Полегла трава под росой-слезой,
Под росой-слезой, под кровавою.
И не птица то на заре кричит,
На заре кричит, бьется как в силках.
Плачет горько мать, оченьки в слезах,
Плачет горько мать громким голосом:
«Ой вы, чадушки, две кровинушки,
Моих сына два, ясных сокола!
Уж, как я-то вас не лелеяла,
Не лелеяла и не холила,
Грудью белою не питала вас,
И под сердцем-то не носила вас.
Как пришла пора, пора смутная,
Пожирает всех война лютая,
Как вас отпустить, крылья развязать?
В путь-дороженьку благословение дать?
То ж не враг напал на Россию-мать,
Бога позабыв, бьется с братом брат.
Уж хохочет враг, уж ликует ад,
Храмы на Руси пламенем горят.
Позабыл народ Бога славити,
Пришло время змею правити.
Плачет Русь-земля, плачет матушка,
Плачет вместе с ней Божья матушка.
Бьется с братом брат, льется кровь рекой,
Не излить слезой материнску боль.
Сердце матери неделимое,
Ох, сыночки вы, мои милые».
Льется желтый дождь, падает листва,
В небо храм поднял руки – два креста,
Руки – два креста, словно два крыла,
Птицею летит вольной в небеса.
Но взошла звезда, звезда алая,
Звезда алая, ох кровавая.
Сломаны кресты, пусты купола.
Только вера-то все равно жива,
Плачет свечкою пред иконою,
Нелюбимая властью новою,
Как дитя чужое – нелюбимое,
Нелюбимое и гонимое.
Льется желтый дождь, падает листва.
Отец Федор шел, дума тяжела,
Дума тяжела за родной приход,
Заковал в цепях сатана народ.
Кого страхом взял, кому ум прельстил,
Вот и дьякон-то с себя сан сложил.
Отец Федор шел, дума тяжела.
Мальчик тут к нему:
– Мне на хлеб подай,
– Как не дать тебе, скорбная душа,
Только что же ты ходишь без креста?
Крестик вот возьми, на груди храни,
Господи, дитя это сбереги.
По свече плывет воскова слеза.
В Карачан селе в храме служба шла.
Плавится ручьем, желтый воск бежит.
По доносу ворон-воронок спешит.
Пять старушек в ряд, вот и служба вся,
А у храма-то уж стоит толпа.
Восковая-то высохла слеза,
Как на паперть шел Божий-то слуга.
Оглядел народ, перекрестил он лоб,
«Что ж стоите тут? Божий храм вас ждет».
Как парнишечка руки взял в бока
И пустился в пляс: жизнь земна прошла.
Ох, Россия-Русь знать сошла с ума,
Коль танцует поп, словно без ума.
И молчал народ. В стороне одна
Матушка с детьми, катится слеза.
Ворон все кружит, воронок умчал,
Федора отца в крестный путь забрал.
Все народ стоял. Храм пустой молчал.
Только ветер все снова повторял:
«Я не пропаду». Все, что передал,
На прощанье всем батюшка сказал.
Град Борисоглебск, скорбная земля.
Сколько мучеников ты в себя приняла!
На Матрюшкином буераке тишь,
Там часовенка на горе стоит.
На горе стоит – одинокая,
А вокруг простор – даль высокая.
Сколько душ живых здесь загублено,
Порасстреляно, позамучено,
Знает только Бог, да сыра земля,
Что невинну кровь в себя приняла.
Мать сыра земля всех в себя взяла,
Спрятала от глаз мертвые тела.
Федор где отец знает лишь она,
Да еще весной зелена трава.
Но душа его, что свята, жива,
Яркою звездой в небесах взошла.
Русь, святая мать, вольная земля,
Вера для тебя белых два крыла.
Сколько храмов и церквушечек.
В каждом почти есть свой мученик,
Есть свой мученик – воин-то Христов,
Бережет он Русь от ее врагов.