Понтий Пилат

Второй вариант документов с письмом от канцелярии прокуратора был направлен в синедрион. В письме указывалось, что контроль за сроками римская администрация оставляет за собой. Финансирование осуществляется службой прокуратора из средств, перечисленных синедрионом. Зная, с каким трудом синедрион расстаётся с храмовой казной, прокуратор решил поставить службы синедриона под свой контроль. В предписании, направленном в синедрион, были указаны сроки начала работ, время и суммы перечислений в Кесарию, где создавался совместный комитет финансирования строительства.

Официальный синедрион отмалчивался, но механизм «мнения народа» вновь был запущен сильными мира и с ещё большим размахом. Опять тысячи ни в чём не разбирающихся людей переливались по улицам города, требуя римлян не вмешиваться в жизнь города.

Понтий Пилат искренне негодовал, обращаясь к Аману Эферу:

— Неужели синедрион не понимает необходимость доставки воды в город? Отлично понимает! Зачем первосвященники берегут деньги? Если для будущих военных расходов, то тем более надо заставить израсходовать хотя бы часть денег под благовидным предлогом.

Спокойная поза Амана Эфера говорила о полном понимании событий.

— Пришло время послать кесарийскую когорту в Иерусалим. Действия римской администрации направлены на обеспечение интересов жителей Иерусалима, а те, кто проявляет недовольство, являются вредными элементами общества, препятствующими его обновлению из косных, личных или религиозных побуждений. Они не могут отражать национальные интересы. Следует потребовать от синедриона восстановить спокойствие в городе и устранить тем самым возможность столкновения сторонников создания водовода и его противников.

Прошёл день и два. Из канцелярии синедриона ответа так и не последовало. А в городе толпа постоянно увеличивалась, накал страстей повышался. Уже и на ночь глядя никто не собирался домой.

Толпы шумели, перемещались от храма к дворцу Ирода Великого и обратно к Антониевой башне. Вдруг все изменилось. Послышались крики ужаса. Толпы людей бросались навстречу друг другу; в этой сумятице и давке сверкали мечи и потоки крови заливали улицы города. Какие-то люди в талифах и низких тюрбанах неустанно работали мечами. Бойня продолжалась до тех пор, пока последний горожанин не скрылся за забором своего дома. Незаметно исчезли и владельцы мечей. Только сотни мёртвых тел и истекающих кровью раненых лежали на улицах города. Иерусалим затаился. Страх сковал большой и шумный город. Только с восходом солнца жители появились на улицах; их глазам предстали ужасные картины ночного побоища.

Попытки синедриона обвинить прокуратора в устроенной бойне натолкнулись на жёсткий отпор. Из канцелярии прокуратора пришёл ответ.

«В Совет синедриона. Иерусалим.

Прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Кесария.

Содержанием предыдущего письма члены синедриона были поставлены в известность о возможном развитии событий. Римская администрация призывала принять необходимые меры к успокоению народа, однако беспечность и безответственность синедриона очевидны.

Желание переложить ответственность за свою собственную бездеятельность привела синедрион к обвинению в кровавых событиях легионеров дежурной когорты в Иерусалиме. Прокуратор заявляет, что римские легионеры не имеют к событиям никакого отношения: все участники кровопролития были одеты в гражданскую одежду и нигде в городе не звучала латинская речь.

Не принимая в свой адрес обвинений, римская администрация напоминает Совету синедриона о первом взносе на постройку акведука из Эль-Аррува; взнос должен поступить через две недели в канцелярию прокуратора. В противном случае суммы из сокровищницы храма будут изъяты принудительно».

Синедрион оказался в трудном положении. Кому пожаловаться? Императору? И в чём? В том, что жители не хотят строить новый акведук и пользоваться свежей водой. Кто поверит! В том, что резню провели римские легионеры, а не повздорившие друг с другом гоношистые жители Иерусалима? Доказать невозможно! Не дать денег на строительство водовода, давно необходимого городу и его жителям? По этому вопросу можно навлечь гнев императора своей жадностью и глупостью.

Деньги были переведены из храма в Кесарию, началось строительство акведука, но чем успешнее шло строительство, тем сильнее возрастало недовольство синедриона прокуратором Иудеи.

— Обрати внимание, Понтий, — говорил Аман Эфер, — неподчинение установлениям сената продолжается в широких масштабах. Смертные казни в Иудее проводятся традиционным способом побиения камнями, что позволяет синедриону быть непричастным к казням.

Синедрион ссылается на неуправляемость толпы. Тем не менее каждая казнь должна быть проведена только с утверждения прокуратора; со временем сенат с тебя спросит за упущения.

— Мне не удаётся найти способа заставить членов синедриона подчиниться воле сената. Они так ловко ускользают от ответственности.

— Это ты им позволяешь ускользать! Они ответственность сняли, а ты принял, как должное. Почему?

— Я лишён действенного способа влиять на них.