Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Но это не только существенная экономия времени.

Он ещё мог, пользуясь служебным положением, приказать доставить любого свидетеля, в том числе и тех, кто относился к Иисусу, мягко выражаясь, отрицательно. Возможность, которой не было ни у одного из апостолов и других учеников и собеседников Иисуса. Но без этой информации объёмное представление о происходившем в метанации того времени было бы невозможно. Не в этом ли были причина и смысл того, что Пилат, духом отказавшийся от жажды власти, провёл нетипично долгий срок на должности префекта (прокуратора)? Очень может быть — претерпев позорное понижение в должности (сначала префект, затем прокуратор).

Но о личных контактах Пилата с апостолами не упоминается нигде, в том числе и в «Деяниях апостолов». Значит, или этих контактов не было вовсе, или о них авторы Нового завета упоминать не могли? (О причинах неупоминания имени Пилата — в главах «„Сто первый” аргумент в пользу Пилата» и «„Пророческая «бригада»”…»).

Вообще, всякий без исключения понявший созидает, ибо природа его как незамутнённое зеркало отражает природу его Творца и Спасителя. Созидает тем или иным способом — но в соответствии с полученным талантом (см. главу «„Пророческая «бригада»”…»).

Вообще-то, опыт тысячелетий показывает, что чем выше ораторские способности, тем ниже писательские. И наоборот. Лев Толстой как оратор разочаровывал, а вот от проповедей Гришки Распутина великосветские дамочки млели, записывали каждое слово, но когда после пытались читать записанное, оказывалось: банальность и тупоумное повторение чужих мыслей. Если так, то, учитывая недостижимый писательский уровень субъевангелий, получается: их авторы, скорее всего, были великими молчунами, к тому же потратившими на писательскую работу, возможно, не менее десятилетия. Но субъевангелия появились позже, чем начался рост Церкви, и этот рост объясним или, в противовес утвердившемуся мнению, гипнотическими сеансами апостолов, или высоким ораторским искусством, но прежде всего высочайшим нравственным и, как следствие, интеллектуальным уровнем слушателей. К тому же никто из апостолов и учеников-галилеян не был достаточно образован для подобного литературного труда. Да и зачем им всем ораторский дар иностранных языков, если они все писатели?

Что-то много странностей, противоречащих гипотезе о множественности авторов субъевангелий и их творческой независимости…

Рассмотрим одну ключевую странность, выявляемую при внимательном рассмотрении трёх из четырёх канонических субъевангелий.

Субъевангелия Матфея, Марка и Луки называются синоптическими (греч. -— «обозрение») — потому что в них дословно или почти дословно повторяются многие эпизоды. У этих эпизодов явно один автор.

Тому есть объяснения: одно — более популярное, другое — менее.

Популярное, принятое в том числе и в католицизме, следующее: дескать, первым было написано евангелие от Марка, самое краткое, в восприятии людей якобы неполное, Лука и Матфей взяли его за основу и дополнили.

Но у Луки и Матфея есть эпизоды, повторяющиеся прямо-таки слово в слово, — которые отсутствуют у Марка. Чтобы объяснить эту дословность, кратко сообщают, что, видимо, существовал ещё один источник — сборник цитат Иисуса Христа и сюжетов из Его жизни (см. напр.: Рональд Браунригг. Кто есть кто в Новом завете. Словарь. М., Внешсигма, 1998; и др. справочники).

Неизвестный «сборник цитат Иисуса Христа и сюжетов из Его жизни» — явный эвфемизм, затемняющий смысл действительности. «Сборники цитат и сюжетов» Матфея, Марка, Луки и Иоанна называют одним словом — евангелие, а здесь — другим. В данном случае иерархобогословы почему-то заинтересованы действительность затемнять.

Оно и понятно. Если некий неизвестный источник — всего лишь «сборник цитат», то нет, соответственно, и автора — или, во всяком случае, имя его не важно. А если неизвестный «сборник цитат и сюжетов» назвать своим именем, то остаётся предположить одно из двух: что Марк, Лука и Матфей или повально занимались плагиатом (это, кстати, объясняет, почему стиль обсуждаемых трёх евангелий относительно одинаков), или у них было веское основание имя автора Протоевангелия не упоминать. А может, они боялись его упоминать под страхом смерти (кого они боялись, сообщается в главе «Тайное Знание, открываемое черезспиру»).

Только одним из этих соображений и возможно объяснить, почему вдруг, несмотря на явное существование Протоевангелия (и его, следовательно, автора!), апостолы — люди, несомненно, честные, на воровство не способные, готовые ради полноты картины происходящего вокруг Иисуса показать даже своё неприглядное поведение в Страстную неделю — в данном случае хранят упорное молчание!