Понтийское царство

Посредством почитания Мена-Фарнака и принятия клятвы последующие правители пытались создать представление о царе, который, как показывает сочетание Μην Φαρνακου, являлся основателем святилища[53], как о прекрасном и добром повелителе. Жители Понтийской Каппадокии отождествляли его с популярным лунно-хтоническим богом Меном, воплощением светлого начала. Это говорит о государственном характере культа Мена, который носил в Понте полное имя Мена-Фарнака. Следовательно, при Фарнаке стал складываться культ справедливого богоизбранного правителя, что является характерной чертой религиозного мировоззрения в эллинистическую эпоху. А это означает, что при этом царе упрочились позиции царской династии в политическом и идеологическом отношениях. Сказанное подтверждается изображением Мена или близкого ему Митры-Гермеса на царских монетах Фарнака и полисной монете основанной им Фарнакии[54].

После войны 183-179 гг. Фарнак от жесткой политики перешел к дружественным связям с греческими городами. Это явилось следствием переноса столицы в Синопу, которая имела обширные контакты с эллинскими полисами Причерноморья и Восточного Средиземноморья, а также поражения Фарнака в войне. С помощью городов царь рассчитывал восстановить свой престиж, подорванную войной экономику и торговлю. Немаловажно и то, что в указанное время греческие полисы имели добрые отношения с Римом - решающей силой во всех малоазийских делах. Поскольку Фарнак убедился, что без санкции римлян Понту не удастся выполнить свою "священную" задачу - восстановить владения предков под эгидой Митридатидов, наследников Отана, то он стремился поскорее перейти к филэллинской политике, демонстрируя Риму свои симпатии, которые пробудились под влиянием связей с греками.

О переходе Фарнака к филэллинской политике свидетельствует афинский декрет, поставленный на Делосе при архонте Тихандре (ID. 1497b=IG. XI. 1056=OGIS.771). Эта надпись датируется 160/159 г. до н. э.[55] и заставляет отказаться от выдвигавшихся ранее предположений, что Фарнак умер в 170/169 г.[56] В ней говорится, что предки Фарнака являлись друзьями афинян, в чем можно видеть намек на сатрапа Каппадокии Митридата, сына Родобата (или Норондобата) и сатрапа Геллеспонтской Фригии Ариобарзана (см. выше, гл. 1). Подобно им Фарнак поступил справедливо, когда в ответ на просьбы афинских послов обещал в будущем передать необходимые им денежные суммы, поскольку в данный момент не смог их предоставить по причине того, что дела его были не в порядке. Последнее было связано с финансовыми трудностями Понта после войны 183-179 гг. в результате наложенной на него контрибуции. Как справедливо указывал Ф. Дюррбак, речь шла о ежегодных дарах на проведение в Афинах жертвоприношений, празднеств и возрождение гимнасиев по примеру того, как поступали другие эллинистические монархи, признавшие Афины общеэллинским культурным центром[57]. Существует убедительное предположение, что выплата денег Фарнаком связана со строительством так называемой Средней Стои на агоре Афин. В конце концов афинские послы добились своего, поэтому декрет предписывал увенчать Фарнака золотым венком, поставить ему медную статую на Делосе и отправить новое посольство для демонстрации прежнего расположения к нему афинского народа и принять от него то, что он сочтет нужным сделать для Афин.

Из декрета мы узнаем, что в 160/159 г. Фарнак I взял в жены Нису, которой вменялось оказывать те же почести, что и Фарнаку. Она была сестрой или племянницей Антиоха IV Эпифана, дочерью Антиоха, сына Антиоха III Великого, женатого на своей сестре Лаодике[58]. Истинные причины этого брака кроются в стремлении Фарнака выйти из политической изоляции путем укрепления традиционных связей с Селевкидами. Последние же пытались продемонстрировать свою лояльность Риму, ибо Фарнак в это время выступал уже в роли римского союзника. О том, что царь Понта стал проводником филэллинской и филороманской политики, свидетельствуют отмеченная выше афинская надпись, декрет из Одесса и двусторонний договор Фарнака с Херсонесом, который предписывал соблюдать дружбу с Римом. Корни столь дружественных отношений с Римом уходят во времена войны в Малой Азии, когда римляне пытались подыгрывать Фарнаку из желания ослабить пергамского царя Евмена.

Таким образом, во второй четверти II в. до н. э. политика Понта существенно изменилась и стала более лояльной Риму. Это выразилось в отходе от прежней жесткости по отношению к греческим полисам и в переходе к филэллинской политике, которую еще активнее претворяли в жизнь Митридат IV Филопатор Филадельф и Митридат V Эвергет, преемники Фарнака на понтийском престоле.