Понурый Балтия-джаз

И вдруг я приметил начальника пляжного кохвика в компании молодца в замшевой куртке. Они выносили из пивной два пестро расписанных баночных бочонка финского "Пиво Синебрюхов". Я прошагал за хмельной парочкой до амбара. За распахнутой дверью доставку угощения встретили воплями, по меньшей мере, ещё два человека помимо Дитера.

Рядом с "Рено", имевшим пропуск на проезд в пешеходную зону, стояла "БМВ" Толстого Рэя без пропуска. За рулем, подняв воротник куртки-пилота, Дечибал Прока делал вид, что дремлет. Я подошел к машине.

Боковое стекло поползло вниз.

- Здравствуйте, господин Шемякин, - сказал Прока.

- Кого привез? - спросил я, пытаясь понять причину выражения побитой собаки в цыганских глазах. Мучила совесть из-за участия в покушении на меня у почтамта? Вечный лейтенант, с него станется...

- Хозяин приехал, как вы хотели. И ещё Рауль Бургер.

Я не отходил.

- Почти два часа, - добавил он.

- Солнышко-то какое, - сказал я равнодушно. - Весна пробивается... И охота им пивом наливаться в сарайном полумраке?!

- Немец всех раскачал. Я, говорит, с похмелья... Сначала принесли две посудины с пивом. Потом снова две. Сейчас опять две. Зассали амбар кругом, - поддержал беседу Прока. Немного поколебался, открыл дверь машины и встал передо мной. - Извините, я думал вы внутрь уйдете, поэтому сидел...

- Я тебе не командир.

Прока откашлялся. Дернул голой шеей. Под курткой он носил синий свитер без рубашки.

- А если я попрошусь под вашу команду? - спросил он вкрадчиво.

- Хозяин с оружием? - ответил я вопросом.

- Все с оружием.

- Не хлопай дверью, садись за руль и подавай сигнал рацией, что я иду.

- Откуда вы знаете про сигнал?

Я подтолкнул его легонько в машину.

- Тебя чему учили на флоте? Сигнал подается при обнаружении противника. На земле, как и на море... Давай, давай, перебежчик...

Пластиковое полено рации висело на спинке сиденья "БМВ" в кожаном чехле. Прока придавил какую-то клавишу и кивнул мне. Я обошел амбар, приметил узкое окошко без решетки, потоптался немного, прислушиваясь к наступившей внутри тишине, вернулся к двери и открыл одну створку.

Все они смотрели на меня. Дитер тронул кончик галстука. Сигнал: с ним все в порядке. Напарник братался с противником. Даже перед тушей Гаргантюа Пантагрюэлевича, облаченного в дубленку, стояла кружка. Начальник кохвика как раз доцеживал ему из бидона свежего.

Я простер объятия Ге-Пе как лучшему братану. Толстяк, не мигая, глядел на меня снизу вверх с нескрываемой ненавистью. Не то, что воспитанные в спецшколах мой оператор Шлайн и резидент Дубровин полтора часа назад в буфете лохусальского пансионата.

- Мазохизм какой-то, - шепнул я в ухо Ге-Пе, вынужденному принять навязанную форму приветствия. - Прошлый раз ты обнимал меня перед тем, как взорвать. Теперь я тебя...

Он несколько раз приподнимал и опускал огромный зад, подтыкая полы длинной дубленки, прежде чем угнездился опять на картонном ящике с рисунком черепахи.

Рауль Бургер протянул вялую ладонь. Будто дал подержать дохлую крысу.

Остальные бандиты не смотрели на меня. Знали свое место.

- Все вон, - сказал Ге-Пе.

- Кроме Рауля Бургера, пожалуйста, - попросил я.

- Он и так не ушел бы, - сказал Ге-Пе, приметив, как дернулся угол рта подводного капитана.

Рогатый муж, подумал я, объелся груш. Было чему радоваться. Бургер обретался на берегу. "Икс-пять", таким образом, стояла на приколе. Транспорт для Тургенева задерживался. Я рассчитал верно: теперь Вячеславу Вячеславовичу, сидевшему в эстонской кутузке, хотелось, если перечислять по значимости, во-первых, обменять на генерала Бахметьева и швейцарские франки самого себя, а во-вторых, перебросить в Калининград или куда там картонки, меченые рисунком черепахи. То и другое - взаимосвязано. Чико же, сделавший свое дело, отходил на задний план. Ему не только уготовили расчет фальшивками. Его засадили в каком-то логове и заставляют ждать, когда промедление для него в полном смысле слова смерти подобно. Главные партнеры Вячеслава Вячеславовича отныне - два азерика. Эти устроят вывоз бочек с отравой теперь и без генерала, которого можно считать списанным. Эти двое отчего-то прямо-таки жаждут отравы... Клянутся, что вообще увезут её от России и Балтики, увезут далеко, может, и в Атлантику.

- Зачем вы это сделали, господин Шемякин? - спросил Ге-Пе.

- Толстый, - сказал я грубо. - Ты видишь эту Германию?

Дитер догадался, что говорят о нем, и важно кивнул.

Ге-Пе сопел, носком зимней кроссовки, на которую наползала штанина с расстегнутой молнией, катал пустой бидон на полу. Выглянув из-под кустистых бровей, почти шипя, сказал:

- И что же?

- Это не Россия. Теперь тебе конец. Если ты и Бургер не сделаете мне маленькое одолжение... Вы нашарите логово Чико Тургенева. И выведете на него. Или эти картонки двинутся из этого амбара совсем не в ту сторону, которая нужна Вячеславу Вячеславовичу. Да и сам он не сдвинется с места дальше тюрьмы в Вильянди. А уж про вас двоих, про тебя и Рауля, и подумать страшно, что будет!

Ге-Пе пнул бидон ногой. Тот укатился под ноги Дитера.

Рауль поерзал, поерзал и встал.