Пообещай мне весну

Я слышала, как Анна и Фридрих разговаривают между собой, но не могла издать ни звука. Я все еще сидела на полу. Волосы почти высохли, Анна снова укрыла меня одеялом. Я чувствовала себя будто в коконе, сжалась в комочек и тихо раскачивалась. Отчасти чтобы закружилась голова, но в основном чтобы утешиться. Вьюга тыкалась в меня носом – тоже просилась под одеяло.

– Я вызываю скорую.

Мне хотелось закричать, что не стоит, что я через несколько секунд встану, но говорить я не могла. И после двух часов, проведенных на полу в такой позе, я не чувствовала ног. Через несколько минут я услышала, как подъезжает скорая, и вспомнила, что, кроме одеяла, на мне ничего нет. Какая разница.

– Фабьена? Меня зовут Габриель. У вас что-то болит?

Я смогла показать на голову. Все затихли. Это была правда: голова болела. Внутри была буря, тревога, паника. Во мне был крик, и он никак не мог вырваться наружу.

– Мне кажется, у нее нервный шок, – предположила Анна.

– Что-то случилось?

– Приезжал друг в приступе ярости. А уходя, он швырнул в нее письмом, которое отец написал ей, перед тем как…

– Перед тем как?..

– Повеситься.

Я услышала, как Фридрих материт Этьена. Фельдшер пытался разобраться в ситуации.

– Погодите. Тут где-то мертвый человек? Где он?

– Нет, это было давно.

– Мы ее забираем, – сказал фельдшер.

Я не хотела, чтобы меня унесли на носилках. Я медленно встала, не разгибая спины, прижимая к себе одеяло, глядя в пол, чтобы не встретиться взглядом с Фредом и Анной. Габриэль открыл двери скорой, и я снова свернулась калачиком на носилках.

Двери закрылись. В машине все молчали, пока я не сказала фельдшеру:

– Мне нужны цветы…

Отпускаете куда, доктор?

Уже десять часов я была в психиатрическом отделении. Дежурный врач сразу оценил мое состояние, и меня отправили на пятый этаж, сказав, что никакие личные вещи не положены. Анна привезла мне немного одежды, бумагу и карандаш, но они остались в мешке где-то на этаже.

Оба раза, когда я ходила в туалет, меня сопровождали и запретили запирать дверь. Несколько минут я дремала, пока медбратья не провели какого-то мужчину в маленький кабинет рядом с туалетом. Его ждал собеседник, и они как будто были хорошо знакомы: видимо, мужчина оказался здесь не впервые.

Я быстро поняла, что Патрик – частый гость на пятом этаже. В тот вечер он пришел в отделение скорой сам.

– Ну как, ты гордишься мной, Джо? Я узнаю признаки обострения. У меня же сейчас обострение, да, Джо?

Джонатан был дежурным соцработником.

– Я тобой горжусь. Мы пробудем здесь столько, сколько тебе нужно, а завтра встретимся с врачом, чтобы решить, нужно ли тебе поменять схему лечения.

– А за кого ты голосовал на последних выборах, Джо?

Патрик постоянно говорил о политике, коррупции и заговорах. Он придумывал, как ворваться на какое-нибудь заседание, перечислял самых влиятельных людей в мире. Говорил, что он жертва заговора и что он перестал открывать занавески в доме, потому что за ним наблюдали. Приходилось его слушать, и это угнетало.

Во мне был лев, который хотел вырваться из грудной клетки и порвать комнату в клочья: сорвать занавески, толкать кровати на колесиках, покрыть бежевые стены черными граффити. Мне хотелось вооружиться кувалдой и разрушить комнату, кричать, пока легкие не опустошатся, так что уже невозможно будет встать.

Как он сумел написать мне это перед смертью? У него в голове была такая ясность? Почему мне не удалось его остановить? Я смотрела в потолок и думала: а бывал ли отец здесь, на пятом этаже? Знала ли мать, что ему так плохо, перед тем как он достиг точки невозврата?

– Фабьена Дюбуа, проходите, вас ожидает доктор Леклер.

Я вошла в маленький кабинет, и мужчина за столом поблагодарил медбрата, который сопровождал меня, жестом предложил сесть. Он уже явно был настроен скептически, а ведь мы еще не обменялись ни словом.

– Я посмотрел вашу карточку. Вы лежали у нас несколько недель назад из-за обморожения. Вы специально потерялись в лесу?

– Нет, я правда заблудилась.

– Заблудились буквально или потерялись в мыслях, в голове?

– Буквально.

– В отчете фельдшера скорой написано, что вас привезли в состоянии нервного потрясения. Я в затруднении, мадам Дюбуа, потому что вы попросили у сотрудника скорой букет цветов. У вас уже были психотические состояния?

– Букет? Нет, я сказала «цветы». У меня был шок, но голову я не теряла.

Он смотрел на меня, поглаживая подбородок.

– Я прочитал, что у вас депрессия. Вам кто-то помогает?

– Я хожу к психологу, когда дорога не заснежена.

– Дорога?..

– Заснежена. Завалена снегом. В последний раз психолог не смогла приехать, потому что была метель.

– Ясно. Вы всегда отвечаете в такой пассивно-агрессивной манере?

Я пожала плечами и понадеялась, что он не ждет более развернутых ответов.