Пообещай остаться моей

Он встал и подошел к окну, из которого открывался вид на внутренний двор фамильного замка. Вместо Лондона он приехал домой, в замок Делакур. Да, ему нужно будет подписать некоторые бумаги и делегировать полномочия, но он может сделать это удаленно. Его тянуло на виноградники. Здесь жили поколения семьи Делакур, так же как поколения семейства аль-Осман правили Далмайей.

Возможно, он отречется от престола в пользу Сами, когда тот немного подрастет, и вернется сюда, к любимым виноградникам. К той жизни, в которой ошибка может повлечь лишь к неурожаю и испорченному вину, а не к разрушению страны, жизни, брака.

Ему следовало поехать в Лондон. Но он не знал, что сказать Саскии, с чего начать разговор. Он всю жизнь избегал драматических ситуаций в любом их проявлении. У него не было оружия для борьбы с ними, как не было и защиты от них.

Ему необходимо пройтись и проверить виноградную лозу. Урожай давно собран. Традиционный фестиваль с ножной давкой сока позади. Остальной урожай переработан. Он пропустил оба события. Несмотря на то что он с родителями часто жил в разных странах Европы, благодаря деду он считал замок своим домом. А благодаря другому деду полюбил Далмайю. Два его деда никогда не встречались, но свято хранили традиции и семейные ценности. Вряд ли они гордились бы им сейчас.

Идрис выходил из главных дверей, когда к крыльцу подъехал незнакомый серебристый кабриолет и из-за руля выскользнула изящная брюнетка в темных очках.

– Привет, сынок. – Она протянула к нему руки.

– Мама! – Идрис сделал шаг навстречу и, взяв ее за руки, поцеловал в щеку. – Вот так сюрприз.

– Надеюсь, приятный?

– Конечно. Заходи. Хочешь кофе?

– Ты, кажется, собирался уходить?

– Просто хотел немного прогуляться.

– Тогда пойдем вместе. Я тебя точно не отвлекаю, Идрис? Может, ты в Лондон собираешься?

– Завтра. – Он помнил, что у них назначено интервью на завтра. И Саския права – им нужно поговорить. – Ты хорошо осведомлена о моих передвижениях, – заметил он матери.

– Это удел любой матери, даже когда ее не приглашают на свадьбу, а ей еще и с внуком хочется познакомиться. – Она выгнула бровь, и Идрису стало стыдно. Поспешный брак, сокрытие правды о рождении Сами казались правильными в первые дни, омраченные трагедией, но теперь все казалось ему лишенным смысла.

Он взял мать под руку, с сомнением взглянув на ее элегантные кожаные сапожки, совсем неподходящие для прогулки по винограднику, и они направились к полям. Мать что-то рассказывала о новом проекте отца, об их планах переехать на зиму в Альпы, делилась сплетнями об общих знакомых, когда Идрис резко сказал:

– На самом деле Сами тебе не внук, а внучатый племянник, хотя он теперь мой сын, и надеюсь, что ты будешь считать его внуком.

– Понятно. – Идрис заметил, что мать нисколько не удивлена его заявлением.

– Майя не могла зачать и попросила Саскию… мою жену стать суррогатной матерью. Файяз был биологическим отцом, а Саския матерью. Но они погибли до рождения ребенка. Тогда я…

– Ты женился на матери ребенка и объявил миру, что это твой сын, чтобы он смог наследовать трон. Именно этого я от тебя и ожидала, – сказала она странно ровным тоном, не осуждая и не одобряя.

– А что мне оставалось делать?

Мать похлопала его по руке.

– Ты мог бы просто отойти в сторону, Идрис. И никто бы тебя не осудил. Но ты всегда брал на себя ответственность, независимо от того, твое это дело или нет. Значит, у меня есть невестка и внук. Когда я их увижу? И почему ты не с ними?

Слова матери стучали у него в голове. Она говорила так, словно у него был выбор. Будто он мог уйти от долга и ответственности так, как сделал его отец. Разве она не понимает, что кто-то должен нести ответственность за семью?

– Полагаю, ты видела фотографию в прессе и статьи на первых полосах. Поэтому ты здесь?

– Разве мне нужна причина, чтобы повидаться с сыном? – вопросом на вопрос ответила она. – Мне было нелегко на это решиться, когда ты дал понять, что не хочешь видеть меня в Далмайе, хотя когда-то там был мой дом. Ладно, не будем об этом. Да, я видела фото. Но это ни о чем не говорит. Пресса всегда беспощадна к богатым и успешным, особенно когда те ошибаются. Твою жену наказывают, скорее, за грехи ее отца, за мои предполагаемые оплошности и ошибки, чем за минутную потерю концентрации. Как она?

Идрис пожал плечами.

– Насколько мне известно, нормально.

– Насколько тебе известно… – удивленно повторила его мать и замолчала, поджав губы. Они подошли к виноградникам, раскинувшимся по склону, насколько хватало глаз. Небо было ярко-синим и безоблачным, а в хрустком осеннем воздухе чувствовалось приближение первых заморозков. Принцесса потянула сына к скамейке, предназначенной для туристов, приезжающих на экскурсии и дегустации, и присела на край.

– Во всем виновата я сама, Идрис, – начала она. – Твоему отцу нравилось мое жизнелюбие. Жить сегодняшним днем и не думать о завтрашнем. Он не хотел никакой ответственности… – Она махнула рукой в сторону виноградников и замка. – И для меня это было глотком свежего воздуха после жизни в Далмайе. Я жаждала свободы.