Пообещай

– Такая сумма… – бубнил оценщик ворчливо, но, скорее, уже по привычке. – Вот. Держите. Для вас все пересчитали. Алла, ты ведь пересчитала?

Уникальные украшения он из рук так и не выпустил.

* * *

Домой вернулись на такси. Разделись, деньги вывалили на диван: пятисотки, тысячи, пятитысячки – много купюр, целый ковер. Дар смотрел на них, ошалев, – он вдруг понял, что ощущают люди, ограбившие банк: агрессию, радость, злобу и восторг. Странный дикий и необузданный коктейль нахлынувшей вседозволенности. Они свободны… Они могут ехать, покупать, сорить деньгами…

Полмиллиона – не такая уж и большая сумма, но он никогда не видел их воочию.

– Нам этого хватит? – подпрыгивала Эмия. – Теперь хватит, чтобы путешествовать?

А он продолжал ей удивляться.

– Не жалко того, что продала?

– Нет.

И та искренность, с которой фраза была произнесена, в очередной раз огрела Дарина по голове. Он видел разных женщин: корыстных, менее корыстных, почти бескорыстных. Любящих шмотки, золото и бриллианты или относящихся к ним равнодушно. Но он еще никогда не видел таких, как Эмия, – свободных от предрассудков, умеющих совсем-совсем ни о чем не жалеть.

«Такую легко полюбить», – вдруг дернулось у него изнутри наружу что-то теплое и очень настоящее.

Дернулось.

И уперлось в ржавую цепь с висящим на ней навесным замком.

* * *

Рынок под открытым небом. Моросило.

Прятались под козырьками из капюшонов продавцы; тянули вверх неживые розовато-синие ноги подмороженные куриные туши по «180 за кг». Рядом с ними яйца по восемьдесят, горы колбас, сыры. Следом, разложенные прямо поверх клеенки, стояли сапоги, уже слишком теплые для этого сезона и потому уцененные.

На рынок они пришли за вещами для Эмии и продуктами. До больших магазинов далеко, а здесь все, пусть и дороже, но под рукой – все через три дома и за остановку.

– Почем молоко?

– Девяносто.

– За литр?

– Ну, не за бутыль же!

– Очумели уже, еще вот только было по семьдесят… – ворчала косматая старуха в зеленом пальто и поджимала морщинистые губы. Щекастая тетка-продавщица демонстративно смотрела в сторону.

«Сколько бумажек вы хотите за это молоко?»

«Столько, сколько у тебя нету. И потому ты никто – дерьмо на палочке».

«Я не дерьмо! Это ты просишь столько бумажек, сколько сама не стоишь…» – вот какой немой диалог в лицах слышался Эмии вместо настоящего.

Деньги. Они стояли бетонной стеной между людскими душами. Из-за денег в ушах возникала вата, а глаза слепли, не желая видеть чужие беды – своих много… «Я бы помог, – словно говорили отчужденные лица, – но кто бы сначала помог мне?»

Но разве для помощи всегда нужны монеты?

– Дар?

– М-м-м?

Они шагали мимо чумазой прошлогодней моркови и плотно запечатанных «чужими» крышками банок с соленьями. Мимо стендов с развешенной на плечиках одеждой – по большей части некрасивой, но довольно яркой.

– А люди, которые богаты, – они счастливы?

Ее спутник над ответом не задумался.

– Нет.

– Но почему? Если все так хотят этих самых денег…

– Потому что они продолжают их хотеть, даже когда получают.

«Тогда это болезнь, – подумала Эмия. – Жадность – та самая, за которую она ежедневно вычитала сотни единиц небесной манны из людских судеб».

– Получается, их не бывает достаточно?

– Зависит от человека.

– А есть такие, кому достаточно?

– Есть. Наверное, – Дар вздохнул. После обернулся, не сбавляя шага, дал указание. – Давай, ты в крытый павильон – выбирай, что нужно. А я куплю продуктов и отыщу тебя.

– Хорошо.

И они – стрелки на карте – с разной скоростью разошлись в стороны.

* * *

– Мяско, молодой человек, выбирайте мяско!

«МяскА» Дару хотелось, но седому усатому мужику он ответил отрицательно. Какое мяско? Его или морозить, или готовить сразу, а они в квартире задержатся в лучшем случае на день-два, и потому «свежачок» не катил.

Вот гречка с тушенкой – другое дело. Картошка, колбаса, сыр, пачка чая, печенье – это вещи нужные. Все-таки сначала им стоило обговорить, как долго они намереваются пробыть дома до отъезда, а то сейчас накупит…

В нагрудном кармане кошель, полный денег. «Бери, сколько хочешь, трать по собственному разумению», – так она ему сказала. Из Эмии бы получилась идеальная жена.

А он считал ее аферисткой.

Все же чужие деньги жгли совесть – он не будет тратить лишнего. Только по необходимости.

После колбасных тянулись лотки фруктовые – цветные и пестрые. Дальше специи, овощи, молочные отделы.

Пожалуй, к картошке, которую он собрался жарить на обед, подойдет лучок и хорошая деревенская сметана.

Проигнорировав зазывания продавцов купить «виноград», «спелые грушки» и «гранаты – сегодня привезли», Дар все-таки остановился и приобрел связку спелых бананов.

* * *

«Как тяжело здесь оголяются души и как просто тела…»

Сорочки, блузки, домашние майки висели вдоль стен, трусы лежали на прилавке – трогай – не хочу.

И трогали. Щупали оборки, выбирали цвет, деловито растягивали в стороны резинку, соображая, натянется или нет.

– А ляхи давить не будут?

– Нет, сама такие ношу…