Пообещай

Он кричал и понимал – все зря. Жизнь положит, но не накопит достаточно – не без нее.

Долго стоял, пытаясь начать нормально дышать, тщетно силился успокоиться – более всего на свете он теперь ненавидел это место – столбы, безжалостный свет, аромат черники.

Тридцать две единицы… Он уйдет и ничего не попросит? А разве ему что-нибудь нужно?

«Скорее…»

Дара тошнило.

– Пусть больше не рождаются «ЧЕНТ»ы, слышишь, ты… мудло?

– Не хватает манны, – вторили ему ровно.

Не хватает. Жалкий… несчастный. Никого нет. Он все потерял.

– Тогда… – Дар дышал тяжело, будто сильно болел, – пусть «ЧЕНТ»ов больше никогда не забирают от матерей. Никогда…

И вытащил руку. Кое-как поднялся с коленей, шатаясь, побрел прочь.

Несколько раз оборачивался, проверял, не появилась ли позади него Эмия, – вдруг он просто бредит, вдруг она не ушла?

И только когда дошел до пня, на котором призывал ее посидеть и передохнуть, вдруг подумал о том, что не помнит, прозвучала ли на его последнее желание фраза «Не хватает манны».

Глава 12

Астрей.

Последние трое суток говорили только о ней. Говорили в тоне осуждающем, напутственном, предостерегающем, тоне исключительно критичном.

«Как она могла? Предала всю Эфинскую общину, весь божественный менталитет… Такого не должно повториться!»

Новостями о ее поступке пестрели все каналы визио- и фоносвязи.

Как только Эмия улавливала краем уха словосочетание «беглянка Адалани», она отключала слух. И, хотя общаться с ней перестали все, кто ее знал, а также те, кто о ней никогда не знал, покой стал первым, чего она страстно желала, и последним, что она теперь где-либо могла получить.

* * *

– Встать, Суд идет!

Фигур тех, кто вещал, она не видела. Ни лиц, ни даже силуэтов – лишь яркий свет со всех сторон.

– Эфина Адалани, мы рады сообщить, что вердикт, наконец, вынесен. Он станет назидательным и послужит наглядным примером для всех Молодых Богов, которые, подобно Вам, склонны к поспешным, неумным и необдуманным решениям.

«Неумным».

Она всего лишь хотела любить…

«Позор!» – шептала многочисленная, но невидимая ей аудитория. Наверное, находящийся на прямой связи весь Астрей.

– Прежде чем мы озвучим его, – наслаждалась менторским монологом Судья, – своей вердикт услышит ваша сообщница – эфина Флорос.

Калея стояла здесь же, в круге виновных, рассматривала свои ногти и вид имела крайне возмущенный.

«Как продавщица, – подумала Эмия, – которая знала про недостачу в кассе, но никому о ней не сказала».

– Эфина Флорос, за пособничество Эфине Адалани, за незаконную отправку последней Лестницы Обратной Трансформации Вы будете наказаны. Суд учел вашу косвенную причастность к деяниям и решениям Эфины Адалани, и потому Вы ограничитесь получением штрафа. Начиная с сегодняшнего дня и в течение Небесного Года, Вы будете лишены возможности посещать этажи Астрея, начиная со второго и выше…

Этажи – это то, где все основные развлечения.

Сбоку выдохнули резко и возмущенно; щеку Эмии прожег гневный взгляд.

«Да, Калею ударили по самой печенке. Интересно, чем ударят по мне?»

На самом деле – не интересно. Она уже по широкой огласке, по общей волне негодования поняла, что простым приговор не будет – скорее, жестоким, изощренным. Астрею давно хотелось волнений, переживаний и сплетен – Эмия им помогла, вовремя попалась под руку.

– Эфина Адалани, за своеволие, за неразрешенную трансформацию в человека, а также кражу небесной манны в количестве ста единиц Верховным Судом Эфин Вы приговариваетесь к ста Небесным Годам существования вне телесной оболочки. У Вас более нет права на любое физическое тело. Но Вам не отказано в настройке канала визиосвязи с Землей. Мы – Верховная Коллегия Астрея – считаем, что наблюдение за объектом Вашей «страсти» в земной жизни без Вас, явится в высшей степени поучительным, а также заставит в полной мере раскаяться в содеянном…

Они говорили.

Она не слушала.

Лишь чувствовала, как становится легкой – вновь без рук, без ног и туловища. Опять ветерком, чистым духом.

Аудитория зло и довольно гудела. Со стороны Калеи чувствовался поток ужаса и возмущения – жить без тела? Сто небесных лет?

Канал визиосвязи?

Они думали, что наказали ее…

После возвращения дверь ее дома не реагировала на ее голос – Эмии приходилось спать на лавочке в теплом парке.

После Суда среагировала на мысленный приказ открыться. Открылась.

Павл стоял в углу в коридоре отключенный.

Эмия влетела в коридор, приказала двери захлопнуться, дождалась мягкого щелчка и двинулась вдоль коридора над зеленоватым паласом.

Вот комната, где они с Дарином-Павлом танцевали, выключенный компьютер, экран которого она так старательно силилась вспомнить в Бердинске. Колчановка… Седая Карина Романовна, кашляющий Тадеуш, второй этаж бани…

А у нее больше ни рук, ни ног. Сто лет одиночества.

Но хуже всего, что нечем чувствовать. Они знали, что делали: они лишили ее главного – способности ощущать. Ни нервных окончаний, ни тонких тел, ни даже ауры. Нет привычных глаз, ушей, кончиков пальцев. Голая душа – это спокойная, не подверженная колебаниям субстанция, по большей части память.

«Проще говоря – никто».