Попадают по-разному

   - Вот и я про что. Не росло это дерево на Архипелаге. В кораблестроении около ста лет используется, как эти земли завоевали. Дальше идём!

   Очередная рака. На этот раз, довольно маленькая. Через мутное стекло виден обтянутый высохшей кожей, череп.

   - Это у нас кто? Священномученик Куулин Приморский. Вероотступников сжёг не меньше ста тысяч, пока на Кэрдин не напоролся, та его на голову и укоротила собственоручно. Череп в серебре только остался. Я из него пью иногда. Выходит, у него две головы было?

   - Не, - смеётся Рэндэрд, - три. Я монастырь брал, там ещё одна голова была. Рака аж золотая.

   - Что с ней?

   - Сдал в казначейство. Расписку взял.

   - Я про голову.

   - Выкинул. А что, надо было сжечь?

   - Да без разницы, золото, главное, не пропало. Только, с этой головой их уже четыре получается. Аренкерт, среди прочих демонстраций мирных намерений, прислал мне "святыню". Уверял, захватил при разгроме тайного храма, но мы оба знали - ходил за Линию. Ведь ходил, Ар? Не ломайся, не девочка, благо мы всяко залезли куда дальше, чем ты тогда лазил.

   - Дальше уже не залезешь. Последнее время замечаю - почти все пленные говорят: "Конец света и, правда, наступил. Последние времена пришли. Демоны из ада вырвались. Реки кровавые текут. Скоро небо рухнет на землю. Мертвецы встанут из могил".

   Госпожа ухмыляясь раскланивается.

   - Даже враг признаёт - отлично мы поработали. Жаль, раньше не придавала значения, как они мощи эти ценят. Сама бы делать начала и им продавать.

   - Да они и без нас до этого додумались! - смеётся Ярн, - Как оружие стали приносить, почти сразу заметил - в рукоятях у самых роскошных клинков полость имеется, и там - кусок кожи, кости, или тряпки старой. Иногда кость целая, палец чаще всего. С пальцами вообще смешно получилось. Правда, смотря для кого...

   - Рассказывай.

   - В начале ещё разгромили одну дружину. Мне притащили мечи вождя и его родственников. Обычные для этих мест - наш клинок, рукоятка местная. Почти одинаковые. Все с мощами. Все какого-то особо чтимого святого, был воином, но в гражданской на Архипелаге выбрал не ту сторону, и победители его на пять тысяч кусочков изрезали. Казнь такая была, затейники наши предки были.

   Местные его очень чтят. Глянул я мощи. И обнаружил - из пяти пальцев указательных - три. Дальше мне стало уже интересно, и я велел все клинки с мощами, или сами мощевики мне приносить, благо имя большинство из них накарябать в состоянии.

   Стал собирать пальцы этого святого. Ко вчерашнему вечеру было сто тридцать два.

   Грянул хохот. Госпожа вертит рукой перед лицом, словно пересчитывая пальцы. Говорит серьёзно.

   - Шестипалых видели многие. Очень редко, бывает и больше. Но, даже если и по десять - больше сорока ну никак не набрать. Не, жаль святые только мёртвые бывают, а то посмотреть бы хотела - это же надо, голов пять и полторы сотни пальцев.

   - Разрешите обратится!

   - Да?

   Протягивает нож с треугольным лезвием на золотой рукоятке.

   - Это просто нож или тоже для чего предназначен?

   - Ага. Человечину резать. Да не смотри ты так на меня. Совсем не так, как Динкин Живодёр любит. Даже не живого режут, и вообще, не человека, а спасителя своего.

   Смотрит совсем уж непонимающе.

   - Слышал, может, они думают, когда толпой молятся, их спаситель незримо меж них присутствует. Молитв и служб много разных. Ну так вот, после какой-то особо торжественной полагается, - щёлкает пальцами, вспоминая, - а, приобщаться к таинствам или от грехов очищаться. Делается это путём пожирания освященного хлеба, олицетворяющего плоть бога, его как раз, такими ножами и режут, и выпивания тоже освященного красного вина - крови бога.

   В общем, очиститься у них - это как бы человечинкой перекусить. И эти люди ещё бодронов людоедами и дикарями звали, да живьём их жгли, дабы крови не проливать.

   - Но бодроны же людей ели...

   - Очень и очень редко, только по большим праздникам и мясо особым образом принесённых в жертву. В большом городе, вроде нашей столицы провинции в год человек пять съедали, редко - десять. Тоже к божественному приобщались. Только высшей знати и перепадало. Даже награда была для отличившегося воина - кусок человечины. Но мы отвлеклись.

   Простой же народ ел плоть бога - статуи делались из теста и съедались в определённые дни. Разницы с тем, что здесь происходило - никакой не вижу.

   - Что-то охотничков на ведьм этих в городе почти не видела. Что, орать только горазды были, а как до дела дошло, так по кустам?

   - Не по кустам, - замечает генерал-лазутчик, - при вылазке большинство братьев-воинов погибло. В городе должны остаться братья-книжники, и полубратья, обученные, но полного посвящения не прошедшие. Их монастырь уже занят и сейчас обыскивается. Я, как раз, оттуда.

   - За охотничков этих можно спокойными быть, - болезненно-влажно поблёскивая глазами говорит Динка, - из них вряд ли кто живым из города уйдёт. Особенно, если обозные из освобождённых рабов, бывшие рабыни в первую очередь, подтянутся.

   - Это ты о чём?