Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

«Да, не повезло мне со временем», — в который раз думал Истомин, пытаясь отогнать одолевающую его сонливость. Со второй половины ночи до утра на посту стоять оно самое то, иными словами, хуже некуда. Как говорят моряки, собачья вахта или просто «собака». А сейчас она самая «собака» и есть четыре утра – самый сонный час – и темнота хоть глаз выколи. Светомаскировка от авиа налётов, фронт-то рядом. Хотя сегодня бомбить вряд ли будут, погода не та, ветрено и облака, но тем не менее.

«Стоп, непорядок», — мелькнувший в окне первого этажа тоненький лучик света переключил мысли Истомина на иное направление. Кто-то светомаскировочную штору закрыл неплотно, предупредить надо, с этим строго. Он уже направился было в сторону центрального входа, чтобы сообщить об увиденном дежурной медсестре, как вдруг его внимание привлекла едва заметная тень, мелькнувшая возле водоналивной ёмкости, из которой в госпиталь подавалась вода. Истомин на мгновение замер. Может, показалось? Мало ли что в темноте привидеться может, особенно в четыре утра. Но тут в прогале между облаков появилась луна, и в её неярком серебристом свете, стал дольно хорошо различим силуэт человека, карабкающегося по металлическим скобам, приваренным к стенкам ёмкости. Не показалось. Истомин вскинул винтовку. Выстрел. Человек пошатнулся и рухнул на землю. Истомин, передёрнув затвор, кинулся к нему. Только бы при падении не убился, четыре метра всё-таки, он же живой нужен. Это же наверняка диверсант. Но нет, подстреленный им человек глухо стонал, лёжа на животе. Левой он зажимал простреленное бедро, а правой копался в кармане шинели.

«А-а-а, больно», — взвыл раненый, когда Истомин, навалившись сверху, заломил ему руки за спину.

«Так, что в кармане? Ох ты, как интересно, ТТ с взведённым курком. Точно, диверсант. Вовремя я его скрутил, — подумал Истомин, — а то бы он запросто мог стрельбу открыть. Ну что же, будем считать, что сегодняшняя ночь прошла удачно, не зря «собаку» отстоял».

 — Ну как, всё правильно?

— Да, всё.

— Тогда пиши с моих слов записано верно, мною прочитано и подпись.

Особист, а вернее оперативник из контрразведки НКВД, пододвинул к Истомину чернильницу.

— Вот и отлично, — опер довольно улыбнулся. — Считай, дело готово. А «крестничек»-то твой, раскололся уже. Его, видите ли, немцы послали водонасосную станцию отравить, чтобы по всей округе мор пошёл, а там охраны полно. Ну так он вокруг да около пару дней потоптался, понял, что не выйдет и решил на госпитале отыграться. Где охрана-то вроде послабее. Теперь вот «соловьём» поёт, думает, за то, что он всю свою группу сдал, ему вышку скостят. Зря надеется, уж кому-кому, а ему при любом раскладе вышка ярче любого маяка светит.

— Серьёзная «птица»? – поинтересовался Истомин.

— Ещё какая, — сверкнул глазами оперативник. — Три судимости, последняя за разбой, плюс побег с этапа. Я за этим… ещё в смоленском УГРО гонялся. Ну а как немцы к городу подошли, так и разошлись наши дорожки. Я в ополчение на передовую, а он, выходит, тоже, но к немцам. Уж и не думал, что свидимся, меня же после ранения в контрразведку определили. А оно вон как вышло. Ладно, всё, свободен.

— Есть.

Истомин встал и отдал честь. Он был безмерно доволен случившимся, ибо сегодняшней ночью ему удалось спасти многие десятки, а может быть, и сотни человеческих жизней.

Обстановка в госпитале после всего произошедшего мало-помалу входила в свою колею, но Истомина это практически уже не касалось, меньше чем через сутки он отбыл на фронт.

Глава 12

«Интересно, а где же мы всё-таки конкретно находимся?» – думал Истомин, пробираясь в предрассветных сумерках по ходам сообщений к переднему краю. Можайская линия обороны – это всё, что он знал. «А места-то здесь исторические, — вертелась в голове мысль. — Поле Бородинское рядом, на котором 129 лет назад Наполеона разбили. Вот бы на него посмотреть, какое оно теперь. Такое же, как и в 1913 году, когда он его в последний раз видел, или, может, изменилось чего за столько лет? Хотя вряд ли, чего там особенно менять, разве что памятники новые поставили, а так…  А так делом займись, — вмешался в ход мыслей внутренний голос. — Снайперскую позицию поудобней подготовь, не на экскурсии, — на войне. Это точно, — согласился Истомин, — на войне, где каждая мелочь важна, так что будем искать место для засады».