Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

«Итак, вчера трое снайпер, рядовой и полковник из СС, а сегодня по нулям, неудачный день одним словом, — констатировал Истомин, возвращаясь после безуспешной охоты к себе во взвод. — Ну ничего, бывает. Как говорится, не всё коту масленица, хотя жалко, конечно, полсуток в засаде просидел и ничего. Но с другой стороны ещё одно попадание под такой миномётный обстрел как вчера и прямая дорога в госпиталь с контузией. Голова до сих пор гудит, как колокол, и одно ухо заложено. Санинструктору, что ли, показаться на всякий случай, пусть посмотрит, мало ли что».

— Ну и сколько сегодня эсесовцев настрелял? – встретил Истомина вопросом сержант Яблоков. – А нисколько, — отмахнулся Истомин. — Ни одного, ноль. Видать, вчера весь лимит выбил. Немцы-то весь день молчат.

— Да, молчат, — вздохнул Яблоков, — и, сдаётся мне, не к добру это.

— Тут, Вася, — он понизил голос, — слух прошёл, что вроде как в колечке мы оказались и вроде ночью на восток двинем. Так что иди, поешь, там тебе котелок с кашей оставили, горячий ещё, и будь готов. До утра из взвода ни ногой. Понял?

— Понял, товарищ сержант, — упавшим голосом произнёс Истомин. — За кашу спасибо.

— Не за что, этого добра пока хватает. В общем всё, иди есть, а я к командованию – обстановку разведаю.

Перловая каша с чёрным хлебом, несмотря на полусуточный голод, особенно настроения не подняла, разве что ухо во время еды отпустило, а так… «А так, сколько же мы ещё пятиться и в окружения попадать будем? – в который раз задавал себе вопрос Истомин. — До Москвы-то не так уж и далеко. Не пора ли кончать раку уподобляться, господа товарищи? Ведь в Германскую или Империалистическую, как её теперь называют, немцы и до Минска не дошли, а тут». Но, что самое неприятное и непонятное было для Истомина, так это то, что солдаты, его боевые товарищи, что здесь рядом с ним плечом к плечу оборону держали, воевали – ничуть не хуже тех, с которыми он бок о бок в прошлой войне воевал. А результат… Всё пятимся и пятимся. От отступления к отступлению, от окружения к окружению. Что же, выходит, командование РККА виновато, руководство страны, ВКПб, Сталин, вряд ли. Если уж большевики белых разбить смогли и новую Советскую Россию построить. То, значит, воевать и руководить страной они умеют. Но тогда как это всё объяснить и понять? И вдруг Истомин понял для себя, как это всё объяснить и понять. Да очень просто, никак. Да, да, именно никак он не сможет ни объяснить, ни понять происходящее. И не потому что глупый такой, а исключительно потому, что налицо явный недостаток информации о событиях, произошедших в России за последние двадцать два года, которые он в ней не жил и вообще нигде не жил, а так, по случаю через два десятка лет во времени перепрыгнул. И вот теперь тут так просто решил за раз в проблеме разобраться, на книгу по истории и разговоры с однополчанами опираясь. «Нет, не выйдет это у меня, не выйдет, — печально подумал Истомин, — потому как жизненный опыт ни книгами, ни беседами не заменишь, а раз так, то пора всякие объяснения с самим собой прекратить ввиду их полной бессмысленности и бестолковости. Одним словом, кашу поел, командира нет, можно и на боковую, тем более что этой ночью спать, по всей вероятности, не придётся, коли отступление намечают». И с этой мыслью, подложив под голову скатку шинели, Истомин почти мгновенно заснул возле землянки сапёров.

Глава 11

Отступление длилось почти месяц, и только к концу августа окруженцы наконец смогли пробиться через линию фронта.

«А может быть, и зря мы так к своим ломились, — думал Истомин, лёжа на нарах в бараке фильтрационного лагеря, куда для проверки поместили всех, кто смог вырваться из немецкого котла. — Нет, не то чтобы здесь было особенно плохо. Ну да, не курорт, конечно, но хоть поспать можно нормально и крыша какая-никакая над головой имеется, кормят к тому же регулярно. Но тем не менее держать здесь, в фильтрационном лагере такую массу народа боеспособных обстрелянных бойцов. А не лучше ли было нам в тылу у немцев остаться и партизанить начать? Дали бы мы им жару. Но почему-то на сей счёт у командования было своё особое мнение, к своим и всё тут. Вот и сидим теперь без толку за колючкой и причём проверяющие как назло особенно не торопятся. Что же, их тоже можно понять всех проверят по-быстрому, а что дальше делать? Ещё и самих на фронт отправят, а оно им, тыловикам, надо? Вот резины и тянут».

— Лаптев, на допрос, — разнеслось по бараку.

— Наконец-то.