Попаданец в юбке. Из инструкторов аэроклуба в лётчики-истребители Великой Отечественной войны

Её осматривали первой. Лечащий врач спросил о самочувствии, как спала, сильно ли раны беспокоят. В общем все, как положено. А потом, потом началась «экзикуция», то есть перевязка. Бинты-то к ранам присохли, а отмачивать их – ну она же не в частной VIP клинике. Так отодрали, конечно, с максимальной осторожностью, но все же удовольствие было ниже среднего, да еще и обработали антисептиками в придачу. Так что в результате всего этого процесса Маша чуть не пожалела о том, что немцы ее сразу не убили и утешилась только тем, что подобное не каждый день бывает. Так что вытерпеть можно. И к тому же ей еще крупно повезло, что она без сознания валялась, когда осколки из нее вытаскивали, а то ведь могли бы и под «крикаином» операцию сделать, то есть по живому, без наркоза, по причине отсутствия такового. Во, ужас-то. А о том, что такие случаи бывали, она от бабушки слышала. Господи пронеси, не надо. После обхода был завтрак и, несмотря на боль в потревоженных ранах, Маша поела с большим аппетитом. Полежала еще немного, а потом снова приподняла простыню – посмотреть, что в мире происходит. Егор лежал, как и прежде. Костя, неуклюже зажав в забинтованной руке карандаш, писал письмо, а Иван Семенович, сидя на кровати, свесив вниз ноги, читал газету. И тут только Маша увидела куда он ранен – обеих ступней у «профессора» не было. «Ой, ноги оторваны, инвалидом остался» – подумала Маша, чувствуя, как колючий комок подкатывает к горлу. За полгода, проведенные на войне, она насмотрелась на многое. Но вот так близко ампутанта видела впервые и ей стало немного не по себе. А у нас гости, улыбнулся «профессор», увидев, что Маша приподняла занавеску и, перехватив ее взгляд, быстро добавил:

– Не обращай внимание. Ходить и на протезах можно, а лекции читать сидя. Ты сама-то как? Сильно на перевязке намучилась? Вон смотри, все глаза красные.

– Есть немного, – призналась Маша- Но это ведь не каждый день бывает.

- Конечно не каждый, – Подтвердил Костя, закончив писать письмо, – От состояния ран зависит. Да, если ты, Маша, спать не будешь, я радио включу, сводку Совинформбюро послушаем.

– Нет, не буду. – Мотнула головой Маша.

– Я за ночь выспалась. Включай, узнаем, что на фронтах делается?

В этом отношении Маше повезло. Палата, в которую ее положили, имела радиоточку. Константин включил черную тарелку и из динамика раздался уже давно знакомый голос Юрия Борисовича Левитана: «От Советского Информбюро». Каждый раз, когда Маша слышала эти слова, а потом сводку с фронтов ее охватывали противоречивые чувства. С одной стороны, ну какие же это новости, если все наперед знаешь, а с другой. Она же не профессиональный историк, который всю Великую Отечественную войну наизусть по дням знает. Ведь это же все в живую. Вот тут прямо на глазах история твориться и она в ней участвует. Прямо хроно-тур в прошлое какой-то, точнее экстрим-тур типа «все включено». Поправила себя Маша, погладив раненый бок. Ладно, хватит рассуждать, новости кончались, сейчас концерт передавать будут – Клавдия Шульженко: «Синий платочек».

После обеда Машу, очевидно, прознав, что она уже пришла в себя, навестил Василий, да не один, а с подружкой. Пообедав, Маша лежала и думала о своем, как вдруг простыню сдвинули и в образовавшийся проем просунулась настороженная Васькина физиономия.

– Машка, ты как, в порядке?

– В относительном. Маша оглядела своего ведомого. Повязка на голове и рука забинтована, но в остальном выглядит неплохо, повезло – одним словом.

– А мы тут тебя проведать пришли. Узнать, как ты тут, – продолжил Василий.

– Вот, познакомься, это Аня. Она штурманом на ПО-2 летала ночным бомбардировщиком.

Из-за Васькиного плеча выглянула молоденькая, примерно его возраста, девушка с приветливым лицом и большими синима глазами.

– Здравствуйте, Маша. Я Аня, Аня Мельникова. – Представилась она. – Штурман полка ночных бомбардировщиков. Мне Вася много о вас рассказывал. Сказал, что вы десятерых немцев сбили и что орден Красной Звезды у вас есть. А вот я только месяц повоевать успела и меня осколком в левую ногу ранило. Аня скосила глаза на забинтованную голень. – Даже наград нет.

«Да, а Васька зря времени не терял» – подумала Маша. «Подружкой уже обзавелся, если не больше, судя по тому, как он на нее смотрит». А сама сказала:

– То, что наград нет, это не страшно. Награды, они будут, главное, что живая осталась.

– Так, а ну-ка брысь отсюда оба. – Раздался из коридора голос Клавдии Михайловны.

– Тяжело раненная она, лежачая. Вот лучше ей станет, тогда и придете, а пока нельзя. Ей переутомляться вредно.

Василий задвинул занавеску и исчез. Маша хихикнула. Прогнали Ваську, ну ничего, скоро ходить начну и сама к ним в гости заявлюсь.