Попаданец в юбке. Из инструкторов аэроклуба в лётчики-истребители Великой Отечественной войны

И Аня заговорщически улыбнулась. А как утрясти, Маша уже знала, причем с очень давних времен. Еще дедушка рассказывал. Взял после ранения, да и направился в свою часть, вместо той, куда его определили по документам. Нарушение, конечно было на лицо, но посмотрели на это «сквозь пальцы». Ну, так сказать, вел себя в пределах допустимого. Правда, авиация, не пехота, и вообще не выполнение предписания – этого Маша побаивалась. Но, с другой стороны, когда-то же надо начинать. Да и с Аней уж очень вместе остаться хотелось. На этом и порешили.

Вот только не пришлось им этого делать. Распределили их вместе. Ну что-же, «хорошо то, что хорошо кончается», подумала Маша, забирая документы. «А то ведь найдется какой-нибудь крыс канцелярский, рёв поднимет „Как-так, почему, непорядок“ и ладно, если все взысканием ограничится и до особого отдела не дойдет. Иначе все – труба в ее положении».

Обстановка на фронте была достаточно стабильной, но все же, несмотря на это дорога заняла шесть суток. Да повезло нам с Аней, что мы сюда в феврале прибыли, а не в мае, например, думала Маша, наблюдая за тем, как комполка изучает ее документы. А то бы не неделю до места добирались, а месяц, если не больше. Немцы-то ведь скоро в наступление пойдут и откатится фронт аж до самого Сталинграда. Хотя мы вроде не на острие удара расположены, севернее, но все-таки и здесь, наверняка нелегко будет,

– Так, десять сбитых, практика ночных полетов в ПВО, штурмовка переднего края, орден Красной Звезды. Солидно. – Комполка улыбнулся.

– Ну что же, лучшего и не надо. Была у нас одна ласточка, а теперь стало быть две будут. Ладно, девочки, обживайтесь, летать будете вместе в первой эскадрильи. Всё.

Короткий зимний день пролетел быстро, на землю спустилась ночь. Темнота, хоть глаз выколи и небо в облаках. Ничего, темнота – это не проблема, думала Маша, проглатывая кусочек сахара для усиления ночного зрения. Полтора месяца, считай, не летала, а это – срок. Всякое случиться может, особенно в первом вылете. Условия то новые. ПО-2 – это не ЛаГГ-3, у которого высота, скорость и маневр, огонь из пяти стволов на борту и кабина в броне. ПО-2, он ведь, по сути, самолет гражданский. Парта летающая. Пособие для учлетов, и воевать может только по ночам. На малой скорости с заглушенным мотором подойти на низкой высоте под прикрытием темноты, сбросить бомбы, и назад, потому как его не то что из пулемета, из автомата сбить можно. Полоснул очередью – и конец. А хуже того, под осколки своих-же бомб попадешь, тогда уже совсем… Маша мотнула головой «Хватит себе нервы делать. Бойся, не бойся, а летать надо». Она обернулась к Ане.

– Ты как, готова? Да готова. После взлета курс 270 и так до цели.

Команда на взлет. Маша двинула вперед ручку газа и их ПО-2, пробежав полсотни метров, легко оторвался от земли и пошел в сторону фронта.

«Молодец, Анька, ну надо же, как точно к цели вывела, как днем. И надо же так суметь». – радовалась Маша, набирая высоту. А внизу полыхало море огня, даже стрельбы не было. Еще бы, немцам не до «ночных ведьм». Так только бензин гореть может. На ум вдруг пришел знакомый мотив: «Ночь была, ночь была, все объекты разбомбили мы до тла. Бак пробит, хвост горит и машина летит… Э, э, э, а вот этого не надо, уже три раза горела». Маша непроизвольно сделала маневр уклонения. И как раз во время. Рядом прошла пулеметная трасса. «Ох, пронесло, спасибо песенке». ПО-2 скрылся в спасительных облаках.

До аэродрома долетели нормально. Дозаправились, загрузили бомбы и опять в полет. Немцам спать не давать, что также немаловажно. Не выспавшийся человек, он и устает быстрее и нервный, и рука не так крепка в бою. Не воин, одним словом. Четвертый за ночь вылет оказался крайним. Скоро восход Солнца, а днем ночникам в небе делать нечего. Да, четыре вылета – не слабо, особенно после месяца в госпитале. Маша чувствовала себя измотанной.

– Ты как, сильно устала, – поинтересовалась она у Аня.

– Есть немного. – Аня сладко потянулась.

– Полтора месяца не летала, отвыкла уже от штатных нагрузок. А теперь все, курорт кончился, снова воюем.

Прошла зима, отшумела весна, лето настало. Три месяца пролетели незаметно. Маша и Аня сдружились окончательно, стали, как сестры.

– Какое же сегодня число. Маша прикинула. Да, так и есть, первое июля. А завтра, завтра – второе. Годовщина. Год, как я на войне. Как будто целая жизнь. В сенцах стукнула входная дверь и в комнату вошла Аня. Лицо озабоченное.

– Все, Маша, пошли, аэродром меняем. Немцы опять прорвались и когда же это все кончится. Эх, сказать бы ей – когда, подумала Маша. Все бы легче было. Когда про хороший конец знаешь, оно всегда легче. Да ведь нельзя. Не поверит она, а если поверит, то? Нет, уж лучше бабочку Бредбери не трогать. Или сказать все-таки, нет, не сейчас, позже.