Попаданец в юбке. Из инструкторов аэроклуба в лётчики-истребители Великой Отечественной войны

– За эвакуацию сбитого экипажа, Темочка. Их ночной охотник сбил, они на вынужденную сели за линией фронта, а мы их к нашим вывезли.

– Аня, а что с ногой? – вдруг неожиданно дрогнувшим голосом спросил Артем. Он только что заметил, что его сестренка стала одноногой. Отрезали, Темочка, по ранению, – вздохнула Аня. – Медали за зря не дают.

– И как же ты теперь ходить будешь? На костылях?

– Нет, конечно, – Аня приподняла юбку, показав культю. – Вот нога подживет немного, сделают мне протез. Мы еще с тобой на перегонки бегать будем. А пока да, первое время на костылях попрыгать придется. Ну ладно, Темочка, хватить обо мне. Вы-то как тут без меня жили?

– Да неплохо. – Артем уселся рядом с Аней на диван. – Я в школе учусь, а еще в госпитале помогаем на хозработах. А мама на завод пошли, самолеты делает. Вот только с продуктами плохо, мало дают на карточки.

Вот оно что. Аня внимательно посмотрела на брата.

– Вот почему ты такой худенький. Ну, ничего, теперь я работать пойду. Аттестат командирский у меня есть. Да, кстати, я замуж вышла, теперь я Анна Владимировна Беляева. Вот и колечко у меня.

– А почему колечко из алюминия? – Поинтересовался Артем.

– А потому, Тема, что алюминий – это металл крылатый, из него самолеты делают.

– А он тоже летчик.

– Вот смотри – это мой Вася, – Аня достала из нагрудного кармана гимнастерки фотографию.

– А почему у него наград нет? – Спросил Артем, возвращая карточку.

– Потому что это фото, когда он в летке учился, а сейчас у него наград много. – Вывернулась Аня. – Вот так-то.

Надежда Васильевна, так звали маму Ани, пришла с работы уже поздним вечером и чуть не задушила Аню в объятиях.

– Анечка, милая, вернулась, – шептала она. – На совсем, или в отпуск?

– На совсем, мама, на совсем списали по ранению.

– И куда тебя? Ой, а ноженька-то где?. Как же так, Анечка, ты же писала, что царапина, а оказывается? Кто же тебя теперь замуж возьмет одноногую?

– Ну во-первых, мама, замуж меня уже взяли одноногой. Я теперь не Мельникова, а Беляева, – Аня протянула матери фото Василия. – Во-вторых – с ребенком. Вот он, наш Гришенька. Мы его вместе с Машей с поля боя вывезли и с моим мужем усыновили, уже документы имеются. А в-третьих – не такая я и одноногая. Вот, смотри, – Аня показала культю, – мне только половину голени ампутировали. Врач в госпитале сказал, что без проблем можно на протезе ходить, только потренироваться надо, даже хромать не буду. И потом, мама, подумай сама – вот у тебя трех зубов нет, вместо них мост железный протез то есть. И что ты инвалидом себя считаешь? Нет, конечно. Вот так и я, также инвалидом себя не считаю.

– Ну, если так, Надежда Васильевна на секунду задумалась, – то тогда ладно. Только помнишь Федора Ивановича, бывшего соседа нашего, что в новый дом переехал, он же врач-ортопед. Так вот, завтра же к нему схожу, пусть он твою ножку посмотрит, и лучший протез тебе сделаем, чтобы ты, Анечка, не на каких-то костылях до конца жизни не прыгала – согласна?

Аня улыбнулась.

– А теперь ужинать давайте! Праздник все-таки. Я с войны вернулась!

Хорошо в отпуске дома, ну или почти дома. Маша сладко потягивалась в постели. Ладно, все, вставать пора. Поесть приготовить, и в госпиталь – на осмотр. Отпуск то не простой на долечивание отправили. Маша потрогала предплечье, болит… Придется видать, еще с недельку с подвешенной рукой подходить. Эх, жалко, что Анины платья маленькие – по городу гулять охота. А в форме, так ведь старшему по званию при встрече честь отдавать положено. Правой рукой, не левой. Еще прицепятся. Нет, все равно пойду, – решила Маша, – в чем есть, в том и пойду. В форме с наградами. И нечего в цивильное рядиться. Раненая я, на долечивании. Фронтовики поймут, а тыловые – с них не убудет.