«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

На верстаках, стеллажах и столах лежало оружие, много. Мама моя родная! Опять я не захочу отсюда уходить…

Тульская командировка продлилась почти две недели. За это время я узнал об оружии столько, сколько не знал за всю предыдущую жизнь. Чертовски интересно общаться с людьми, которые фанатично увлечены своим делом. Иногда аж завидно становилось, когда слушал и смотрел их споры по поводу какой-нибудь пружинки. Хорошо им, а тут сидишь две недели и не понимаешь, зачем ты здесь? 13 ноября, вечером, позвонил Мартынов и приказал, чтобы к восьми ноль-ноль 14-го мы были в его кабинете. Наконец-то! Получается, меня не стали сажать в камеру, а отправили в место, где я под постоянным присмотром и могу теоретически принести пользу, а теперь, получается, определились, что со мной дальше делать. Надеюсь, не расстреляют.

В Москву приехали уже под утро, поэтому отправились сразу в наркомат. Попросив дежурного разбудить нас звонком в половине восьмого, завалились спать прямо в кабинете. Яшка, по присущей его нации сноровке, «прихватизировал» стулья, сотворив из них вполне приличное ложе. А я, недолго думая, составил вместе два стола и улегся на них. Несмотря на все неудобства, заснули мы почти мгновенно. Услышав сквозь сон близкий телефонный звонок, я протянул руку и… грохнулся на пол. Пока я объяснял всему миру свое отношение к столам, полу, телефонам, не дающим спать, Яшка, давясь хохотом, благодарил дежурного. Уже полвосьмого? Ну ни фига себе время летит…

Ровно в восемь ноль-ноль мы вошли в кабинет Мартынова. Глянув на часы, тот одобрительно хмыкнул и заявил, подтверждая мои мысли:

— Первое — через два часа на моем столе должны лежать два отчета о командировке в Тулу, второе — с завтрашнего дня отправляетесь в другую командировку, длительную. Вы откомандировываетесь в распоряжение армейского комиссара 1 ранга Льва Захаровича Мехлиса, который направляется с инспекцией на Южный и Юго-Западный фронты. Дальнейшие инструкции получите после сдачи отчетов, на которые у вас остался один час и пятьдесят девять минут времени.

Через минуту я и Яшка ошалело смотрели друг на друга в нашем кабинете. Ну ни х… себе! Спохватившись, я посмотрел на часы и лихорадочно принялся писать. Шутки кончились.

Интерлюдия. Москва, Кремль,

кабинет И.В. Сталина, 11.11.1941 г.

— Значит, Лаврентий, ты уверен, что так будет лучше? Ты же знаешь Мехлиса. Он может залезть к черту на рога, если посчитает, что это необходимо. А Стасова он наверняка потащит с собой. Ты понимаешь существующий риск? — задумчиво спросил Сталин, глядя в окно.

— Да, товарищ Сталин. Я все понимаю. — Берия, сидя за столом, упрямо вскинул голову. — Мне кажется, что это хорошая идея. Да и без присмотра он не будет, моих людей там достаточно. Мартынов доложил, что, узнав о событиях в Ленинграде, Стасов впал в шоковое состояние, существовал реальный риск его самоубийства. Хорошо, что он оказался сильней, чем могло показаться, и быстро пришел в себя. Несмотря на коренные изменения хода войны, информация, полученная от Стасова, не стала менее важной. Огромную ценность для нас имеет и другой аспект его пребывания у нас. Способ мышления Стасова значительно отличается от большинства наших современников. Он совсем по-другому оценивает те или иные события. Особенно хорошо это заметно по его служебным запискам и отчетам. Разница просто бросается в глаза, особенно если сравнивать с отчетами сотрудников, которые выполняли ту же работу в то же время. Крайне интересны его выводы, сделанные на основе сплава его «тамошнего» опыта и приобретенного уже здесь. Своеобразная встряска, вызванная поездкой, может пойти на пользу и делу, и Стасову. Кроме того, существует возможность, что он может на месте заметить то, что упустит даже Мехлис, и вовремя сообщить ему об этом, тем более что Лев Захарович знает его лично.

В свете всего перечисленного я считаю, что необходимо отправить его в инспекторскую поездку Мехлиса. А риск… риск существует даже в камере, не говоря уж об улицах Москвы.

— Ну что же, Лаврентий. Оставь мне бумаги по этому вопросу, я вечерком еще подумаю.

Глава 21

С отчетами успели еле-еле. Когда зашли к Мартынову, он уже тянулся к телефонной трубке, но, увидев нас, отдернул руку:

— Ну, писатели, давайте ваши «гумаги».

Получив ожидаемое, он принялся изучать наши впечатления. Сначала Яшины, потом мои. В конце концов он положил их рядышком и стал сравнивать. Потом озадаченно хмыкнул и откинулся на спинку стула.