Попаданка для Наследника Империи

— Тут два варианта, Ксения. Я думаю, что Шерейла выбрала путь любви. Какая бы она не была, но скорее всего, любила долгожданную дочь, и получала от той достаточно сил. Или как говорил кот, Шерейла после рождения ребенка совершенно перестала пользоваться магией и источник ей был ни к чему. Убей меня — в такой вариант я не верю.

А я, может, и наивная дурочка, но почему-то против. Я верю в то, что любой человек может раскаяться.

Но если б мне рассказали подобное о мамаше, к примеру, тоже бы не смогла поверить, поэтому не спорю. Леанна вправе думать так. Ничего хорошего от бабки моей она не видела, чтобы простить.

— А вы можете объяснить мне, как именно мог Эйджен узнать об обмане? Он не понял, что я Астра — однозначно. И наверняка чувствовал мою невинность. Готова поспорить в вашем мире еще не изобрели гименопластику, операцию по восстановлению девственности.

— Что?! — Леанна вскрикивает изумленно. Да, о таком тут точно не слышали.

— Да-да, вы не ослышались, в моем мире и такое есть. Но у вас-то нет. Что же не устроило Эйджена?

Обдумывает, и я не тороплю. Но зря жду разгадки.

— Прости, Ксения, для того, чтобы это объяснить, нужен сам Эйджен. Я не могу. Возможно, твоя сестра — его истинная. Или наоборот — ты. Но ты не жена ему. Вариантов множество!

— Астра? Истинная? Но разве в паре не должно быть взаимной любви? — мне даже слышать подобное неприятно. В груди шевелится мерзкое чувство, которое я определяю, как ревность. Еще не хватало!

— В идеале должна быть. Может, в том и дело — Эйджен почувствовал, что что-то не так. Только он может объяснить. Мне жаль, что не смогла тебе помочь, — по ее тону слышно, что сожаление искреннее. — Ты была бы хорошей женой сыну. Жаль, что он не принял тебя.

Ох, как бы она не решила поведать ему всю правду. Не хочу. Я против.

— Тогда у меня к вам другая просьба. Никогда… пообещайте мне, что никогда не расскажете ему обо мне, даже если вдруг однажды встретитесь. Только я сама это сделаю, не вы.

И опять она слишком долго думает. Не отвечает. Но отказать не может.

— Я сомневаюсь, конечно, что увижу его… Хотя… Нет, сейчас уже ни в чем не уверена. Вдруг с твоей магией мне удастся справиться с заклятием? Я обещаю, Ксения, что от меня сын ничего не узнает. Клянусь.

Глава 23

Эйджен

Да что ж за напасть такая! Почему я никак не могу ее забыть? Маленькую рыжую обманщицу — свою жену! Астру.

Я ведь был совершенно уверен, что это не составит большого труда, когда оставлял ее там, в замке. Но сейчас, как назло, не могу справиться ни со своей памятью, постоянно подсовывающей мне картинки той ночи, ни со своим больным воображением. Оно тоже то и дело преподносит мне красочные фантазии, что могло бы быть, если бы я все-таки притащил жену с собой в столицу.

Я мог бы каждый вечер наказывать ее за обман. Захотел бы — сурово, захотел — нежно. Она была бы полностью в моей власти. Всегда. В любой момент, когда бы мне захотелось заглянуть в ее наглые лживые глаза.

Почему я не сдержал ярость и не сделал так, как выгодно мне?

Наверное, потому что в тот момент, когда осознал, что меня провели, буквально снесло мозг. Гнев накрыл неожиданно и мощно, опаляя изнутри своим жаром.

Как не вовремя.

Лучше бы в тот момент я сохранил ясность рассудка и холод сердца. А не поддался пламени эмоций.

А впрочем… Все как обычно…

С самого своего пятидесятилетия, когда во мне проснулась магия, я стою перед выбором, какую сторону принять: лед и огонь?

Будь у меня родители с одной и той же магией, проблем бы не было. Но отец — ледяной дракон, а мама, которая пропала через несколько лет после моего рождения — огненная. Отсюда вся моя раздвоенность.

Я до сих пор не смог выбрать магию, которая останется во мне навсегда и определит мою судьбу.

Подозреваю, что именно по этой причине в свои сто семь лет так ни разу и не обернулся драконом.

Отец считает иначе — говорит, что я еще не дорос. Что слишком взбалмошный и несерьезный. Якобы все огненные такие. Вот если бы я принял лед душой и разумом, то навсегда бы избавился от неуверенности и метаний.

Меня раздражает его категоричность. Я-то себя давно ребенком не считаю. Ну какой ребенок в сотню лет?

Но порой, когда раз за разом проваливаются любые мои попытки обернуться, мне начинает казаться, что он прав. В такие минуты я полностью отдаюсь холоду внутри меня. Он расползается от сердца по всему телу. Я готов принять его.

Но снова и снова на самой последней стадии слышу голос мамы. Она тихо шепчет с любовью: «Всегда и во всем слушай свое сердце, сын. Придет время, и ты поймешь, кем хочешь стать». И я отступаю, понимая, что не готов сделать окончательный выбор.

С отцом мы сейчас видимся редко. Он занят какими-то делами Империи, соваться в которые у меня пока нет никакого желания. Но каждую нашу встречу он пронзает меня своими серыми, как лед, глазами и спрашивает: «по-прежнему мечешься? Не надоело? Уже взял бы, да решился». И смотрит всегда разочаровано и с упреком.