Попаданка, которая гуляет сама по себе (СИ)

— Все правила соблюдены. Кирьян Горен успел записаться за миг до того, как волшебники запечатали свиток. 

Тагира дотронулась до руки мужа, и хоть внешне по ней нельзя было определить, какие она испытывает чувства, но одно лишь прикосновение сказало Роргу о многом, он облегчённо вздохнул и едва заметно улыбнулся гостю.

Зато на Жаргала страшно было смотреть: его лицо сделалось серым, а глаза пылали ненавистью.

— Объявляю начало турнира, — торжественно провозгласил Рорг для зрителей и обратился к участникам: — Можете начинать.

Кирьян посмотрел на барсага и спокойно спросил:

— До первой крови?

— Нет, — Жаргал надменно усмехнулся. — Биться будем до смерти. — Многозначительно повёл бровью и добавил: — До твоей смерти.

— Как скажешь, — бесстрастно согласился Кирьян и пошёл на своё место.

А Скарт, забегая то с одной стороны, то с другой, давал напутствия.

— Следи за его левой рукой. Все знают, Жаргал в совершенстве владеет обеими руками, но левую всегда припасает на вкусненькое и неожиданное для своих противников, когда полностью измотает их. И береги своё плечо, а то вдруг снова вылетит, заживление ведь не завершилось. И ещё, не давай, чтобы он тебя ткнул в рану на руке, она едва затянулась.  

Кирьян резко остановился и недовольно посмотрел на друга.

— И ты прекрасно знаешь, — как ни в чём не бывало продолжал Скарт, помогая принцу снять верхнюю куртку и подавая меч, при это вроде бы не замечая направленного на него взгляда. — Лучше вначале двигаться не столь стремительно, а то...

— Хватит уже, — твёрдо сказал Кирьян, принимая оружие и вытаскивая меч из ножен. — Ведёшь себя, как квочка над беспомощным птенцом. Что ж я, впервой буду стоять с оружием? — Дотронулся до плеча друга и прошептал: — Всё будет хорошо, — и даже смог улыбнуться. — Давай уже, иди отсюда.

Горны протрубили первый раз. И Скарт без оглядки помчался к зрительским подмосткам. А мужчины на арене напряглись в ожидании второго горна. Казалось, время остановилось, а вокруг всё замерло, даже животных и птиц не было слышно.

Тания подалась вперёд и до боли вцепилась руками в перила. Но как она ни старалась подготовить себя к этому зрелищу, всё равно то, что начало твориться на арене, потрясло её до глубины души.

Поединщики под звук горна одновременно бросились в атаку, и словно две скалы с глухим звуком сшиблись между собой, скрестив оружие и высекая снопы искр, заставив зрителей вздрогнуть, а юных катьярок — испуганно вскрикнуть. 

Противники отскочили в стороны, но тут же, без промедления, ринулись навстречу друг другу, закружились в безумном ритме по площадке. И с каждым разом движения их становились всё быстрее и быстрее, а в какой-то момент их темп достиг такого предела, что глаза просто перестали замечать перемещение оружия. 

Казалось, прошла целая вечность, а соперники всё бились и бились.

Но вот снова звучит зловещий горн, и два воина — валариец и барсаг — молниеносно перевоплощаются в зверей и дальше уже продолжают драться в таком виде. И теперь перед изумлённой публикой на арене мелькают две неуловимые фигуры: одна золотая, как песок арены, а другая — белая, словно всполох на солнце. Звери безжалостно ранили друг друга до крови. И казалось, конца и края не будет этому безумству.

А зрители, словно единый организм, замирали, когда валарийцу грозила опасность, и издавали облегчённый вздох, если тому удавалось избежать удара или увернуться от клыков барсага.

Тания от страха забыла, как дышать, лоб покрылся холодным потом, а сердце то замирало, то принималось так сильно биться, что ей казалось, ещё немного, и непременно свалится в обморок. Она изо всех сил старалась не смотреть, но продолжала стоять с распахнутыми глазами, до боли вгрызаясь внезапно отросшими когтями в дерево, которым были украшены перила балкона.

Словно издалека услышала голос Алерия, но не поняла, спрашивал он или сообщал очевидное.

— Кирьян серьёзно ранен.

— Вижу, — удручённо проговорил Дайрин и пошёл на другой конец балкона. — Это очень плохо.

Катьяры, валарийцы, советники — все, кто находился в королевской ложе, дружно перешли на другую сторону балкона. И лишь юная атшара осталась стоять на месте, не в силах сдвинуться с места и глядя перед собой застывшим взглядом.

Теперь и Тания заметила, что золотая пантера припадает на переднюю лапу и поджимает её всякий раз, как появляется такая возможность. А барс, словно почувствовав слабину соперника, ужесточил своё нападение, хотя и сам был серьёзно ранен.

Кто-то тихонько всхлипнул рядом. Тания усилием воли заставила себя повернуть голову. Мать Кирьяна не пошла со всеми, и тихо плакала, отойдя от перил балкона. Филирина просто не могла больше смотреть на это. Она уже давно заметила, что её ребёнок ранен и едва держится на лапах. Закрыла глаза и заломила руки, призывая духов предков своего рода, чтобы они помогли её сыну.