Попаданка, которая гуляет сама по себе (СИ)

— Почему сразу — приручить? Катьяры с удовольствием и сейчас нанимаются к нам охранять подступы к Светлому Лесу. И поверь мне, это взаимовыгодное соглашение для обеих сторон: для нас это спокойствие и уверенность, что враг незаметно не проберётся в наши земли, а для наёмников — плодородные земли, богатые угодья для охоты, вдобавок ко всему этому ещё и покровительство и защита высшей расы. — Он замолчал, а потом величественно произнёс: — Эльфы весьма щедры с теми, кто им полезен.

Тания очень серьёзно посмотрела на учителя, но не стала больше ни о чём спрашивать, однако для себя сделала ещё одну пометку: при первой возможности обязательно изучить историю этого мира, но более углублённо, и особенно уделить внимание "высшей расе" и катьярам, которые по доброй воле сами идут в услужение к эльфам.

— Мне просто раньше не попадалась такая информация, и никто при мне никогда об этом не говорил, — объяснила она и смущённо замолчала.

— Да не бери ты в голову! Всё это мелочи. — Тенонель стиснул девушку в объятиях, зарылся лицом в её волосы и, шумно дыша, прошептал на ухо: — Я так рад, что у нас всё же получилось поговорить. Я ведь себе места не находил от того, что не понял тебя, не сообразил.

Тания стояла со сжатыми до боли кулаками, не решаясь в ответ обнять учителя, и вдруг почувствовала, как его губы легонько коснулись её виска. От нежности защемило сердце, и она улыбнулась. Как же хотелось вернуться в то время, когда не надо было думать о том, прилично ли это и стоит ли вообще такое позволять себе посреди белого дня.

“Нас ведь могут увидеть здесь”, — всполошилась она и попыталась отодвинуться.

— Хотя бы ещё мгновение, — попросил Тенонель, крепко прижав девушку к своей широкой груди. И — о, чудо! Тания сдалась: доверчиво прильнула, обняла и положила голову ему на плечо. — Как же давно это было.

— Угум, — невнятно промычала Тания, с наслаждением вдыхая знакомый аромат леса, ветра, свободы. — Очень давно!

Вот так они и стояли в обнимку, словно и не было всех этих месяцев разлуки, всех этих недомолвок, непониманий, и просто наслаждались возможностью снова прикоснуться друг к другу.

— Если ты готова, мы можем выехать прямо сейчас, — тихо сказал Тенонель.

— Мои вещи уже собраны, но прямо сейчас я уехать не могу, — ответила Тания и осеклась. “Ну не рассказывать же ему, что я хочу повидаться с валарийцем, спросить, зачем он это сделал и что теперь будет дальше, заглянуть к оркам, попрощаться с подругами и договориться о новой встрече, и самое главное — объясниться с родителями, точнее, серьёзно поговорить с Тагирой”. — Мне ещё надо кое-что сделать, — твёрдо произнесла она.

— Просто сообщи, как будешь готова, мы тотчас уедем. — Тенонель приподнял лицо девушки за подбородок и заставил посмотреть в глаза. — Как же я скучал по тебе, — прошептал он и наклонился к девушке.

Тания завороженно смотрела, как приближается его лицо, и ничего не могла с собой поделать. “Хотя бы ещё раз”, — подумала она и прикрыла глаза. И в тот миг, когда его губы коснулись её губ, всё разом отошло на задний план: стихли все звуки, исчезли проблемы, отступили сомнения.

Именно в этот момент из-за угла деревянных подмостков показались валарийцы. Скарт заботливо поддерживал под локоть мать Кирьяна и ногой расчищал ей путь — откинул камень в сторону, оттолкнул ветки.

—  Осторожнее, не споткнитесь. Вот сюда ногу ставьте.

— Да вижу я. Вижу! Не беспокойся. — Филирина, опираясь на руку катьяра, перешагнула через толстую ветку. — Не понимаю, зачем надо было идти этой дорогой?

— Так быстрее будет пройти к озеру, — ответил Скарт. — Если бы мы пошли через арену, пришлось бы потом обходить весь дворец.

Как только объявили победителя, Филирина хотела броситься к сыну, но её задержали. А поскольку Баррет ушёл намного раньше, пришлось ей принимать поздравления от королевской семьи, советников и других гостей, которые заглянули в королевскую ложу специально для того, чтобы лично поприветствовать валарийскую чету. Незаметно уйти удалось лишь тогда, когда королеву-мать отвлекла юная катьярка, а атами-атшара отошла поговорить с Роргом, и советники затеяли спор, правильно ли поступил валариец, оставив в живых барсага. 

Филирина сразу направилась в свои покои, взяла чистое полотно, целебные мази и настойки, с которыми никогда не расставалась, и пошла разыскивать своего сына. Вот тут она и повстречала Скарта, который по приказу Баррета примчался за ней во дворец.

— Давайте вашу корзинку, я понесу, — Скарт потянул плетёнку из рук женщины. 

— Нет, я сама, — воспротивилась Филирина. — Лучше расскажи, что с Кирьяном.

— Уверяю вас, с ним всё хорошо.

— Мне-то можешь не врать! — Филирина отчитала катьяра и осторожно переступила через строительный мусор. — Я видела, в каком состоянии унесли моего сына. — И снова на её глаза набежали слёзы, мешая чётко видеть. — О, духи предков! Как представлю, как мой котёнок одиноко лежит на сырой земле, так сердце кровью обливается. Да если бы мы знали, что он заявится на турнир, то тоже разбили бы шатёр у озера, а не поселились бы во дворце!