Попаданка ледяного дракона (СИ)

Не знаю, сколько ползла в проклятом сугробе, сколько рыла и ковыряла беспощадный снег сначала пальцами, потом ладонями, затем руками и даже головой с безумной мыслью, что это напоминает рождение со всеми мучительными для младенца сложностями. Когда сумрак почти могилы сменяется светом дня, я ощущаю себя новорождённой.

Выползла.

Лежу в мягком снегу, припорошившем дорожку, и тяжело дышу. Существо, до этого сковывающее всё тело, теперь сосредоточено на туловище. Оно замёрзло, колет и натирает кожу при каждом вдохе.

Небо чистое. Дракона нет. Возможно, бесшумное лежание в сугробе и, то, что не выбежала к Сарану, спасло мне жизнь, но всё равно горько. И альтруизмом я не отличаюсь, и с принцем знакома мало, но от своего бездействия тошно.

Приподнявшись на дрожащих от усталости руках, подтягиваю колени. Встаю. В доме нечего и надеяться отыскать убежище: крыша расплющена, продавлена до земли и вглубь земли – похоже, удара дракона не выдержал даже подвал.

Ветер треплет мои волосы, разносит пепел из разбитого очага, уносит прочь бумажку…

Бедняга Лаэр: мало того, что арестован, прошёл через конфискацию самого ценного имущества, так ещё и дома лишился.

А мне что делать? Еды здесь нет. На мне лишь тонкая сорочка. Может, если попытаться разобрать завал, найдётся что-нибудь полезное?

Но в руках такая слабость, что я скоро упаду, и не будет еды восполнить силы. Холод меня не убивает, но голод и истощение никто не отменял, я бы и сейчас чего-нибудь перекусила…

Пора уходить.

Через ограду лезть глупо, надо пройти там, где её разрушил дракон.

По рыхлому снегу обхожу дом…

Пятна крови во дворе безумно яркие, режут глаза пуще блеска снега. На подгибающихся ногах бреду к ним. Вглядываюсь. Пятен мало. Ранение Сарана должно быть небольшим. Надеюсь, оно небольшое, без внутреннего кровотечения.

Невыносимо хочется кричать. Зажимаю рот ладонью: нельзя привлекать внимание.

Сердце сковывает холодом, внутри всё леденеет от нечеловеческой тоски. Не могу дышать, не вижу, не… не живу. Стиснув лицо ладонями, бреду не глядя. Спотыкаюсь. Камни ограды острые, их шершавые прикосновения ранят ноги и руки.

Двигаться, надо двигаться. И я шевелюсь, иду прочь от дома, пробираюсь по снегу. Он не успел слежаться – мягкий, как пух. И кожа моя белая, как он, с таким же синеватым оттенком.

Не знаю, куда иду, но, кажется, направление верное.

Вдруг руки безвольно повисают, тело само разворачивается в обратную сторону, и ноги механически повторяют прежние шаги, неся меня назад к разрушенному дому.

Знакомое ощущение беспомощности… Самое время от ужаса свалиться в истерике, но тело спокойно возвращается по моим следам, идёт к поджидающему у сломанной ограды мужчине в роскошной шубе.

Глаза отца цвета неба над нашими головами. Никогда их пронзительная синева не пугала меня так, как сейчас, когда с каждым шагом к нему я острее ощущаю клокочущий в нём гнев.

Тело останавливается в шаге от отца.

– Дура, – почти выплёвывает он.

Стягивает с себя шубу и укутывает меня в мех. Тот и снаружи, и внутри шубы – на подкладке. Тёплый. Мягкий. Как тьма, медленно накатывающая на сознание.

Империя Эрграй, территории Киарстенов

Семь дней спустя

Пробуждение накатывает медленно, тонет в судорожных попытках ощутить, поймать, уловить хотя бы отголосок присутствия Сарана. Я протягиваю руку – и просыпаюсь. Одна. Как и все шесть дней до этого.

 Всего неделя прошла, а я начинаю сомневаться, что был побег и был Саран. Если бы меня жестоко покарали за своеволие, это доказывало бы случившееся, но после потери сознания возле дома Лаэра я проснулась в этой скромной комнате со стенами в цветочек и портьерами из однотонной ткани. Поверх одеяла лежала шуба. Сорочку на мне поменяли на более дорогую.

Окно было заперто, как окна и двери в коридоре. Был открыт один путь – спуск по лестнице.

Отец ждал за столом, сервированным завтраком на двоих. Сев, я принялась за кашу. Отец тоже ел. Но каждую секунду я ожидала взрыва.

– Кто помог тебе сбежать? – вопрос повис между нами, и я копнула воспоминания о капитане Лэве, побеге от имперской службы безопасности, Халанхаре, Шурне и аресте Лаэра, о том, как бродила одна по покинутому дому.