Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

– Нет, я пока просто учиться буду, магия – это же так интересно. И существа всякие необычные. Потом по другим мирам попутешествую. По мне это веселее, чем спасать мир. Тем более, меня хорошо проинструктировали, я в сокровищницу дракону не полезу, – заключаю я и откусываю пирожок. Ника сглатывает. В её глазах стоят натуральные слёзы. С трудом прожевав, умоляю. – Не смотри на меня так, съешь этот несчастный пирожок, ничего страшного не случится.

– Не могу, – вздыхает Ника, опуская печальный взор на тарелку с пирожками. – Диета у меня магическая, я когда получаю достаточно еды – перестаю её видеть и ощущать. Ни потрогать, ни понюхать – ничего не могу. Даже силой в меня не затолкать.

Водя рукой над пирожками, она пронзительно вздыхает.

Оглядываю её пышный бюст, симпатичные щёчки:

– Слушай, а зачем ты на диете? Тебе мешает? Или из-за парня какого? Если из-за парня – не надо, глупо это.

Вздохнувшая Ника поникает ещё сильнее:

– Это из-за Санаду.

Жуй я сейчас пирожок – поперхнулась бы. А так переспрашиваю:

– Из-за Санаду? Влюбилась, что ли?

– Нет, – Ника отчаянно мотает головой. – Я… я… не из-за него, а потом оказалось, что не надо, и заклинание сняла, но Санаду оно забавляло, поэтому он снова на меня наложил заклинание диеты.

Ника всхлипывает. Глаза у неё огромные, в них – вселенская тоска, губы дрожат. Просто обнять и плакать.

Откладываю остаток пирожка. Я, наверное, пирожки больше есть не смогу. Даже одна: передо мной призраком будет вставать печальный голодный образ Ники на диете.

Цензурных определений этому клыкастому мечтанию жаждущих овампириться девиц нет. Ну разве так можно? Да у Санаду просто нет сердца!

Глава 15

– Это достойно мести, – отодвигаю блюдо с пирожками. – Симметрично жёсткого ответа. Что Санаду любит?

Широко распахнувшиеся глаза Ники даже от слёз просыхают.

– М-м-мести? Он же, он же менталист! Всё узнает и такое устроит! И он мой наставник, имеет право наказывать. И ещё он меня обращал, он принял за меня ответственность. – Ника понуро опускает голову. – Я не могу ему мстить. Никак. Даже если очень захочу…

– А у меня щит ваш абсолютный, я могу, так что если придумаешь не самоубийственные варианты – можешь обращаться.

У Ники становится такое лицо… и надежда, и мечта. Чувствую себя демоном искусителем. Но она мотает головой и опускает взгляд:

– Он узнает, это же Санаду, и будет только хуже. И мне, и тебе.

– Да ладно, – отмахиваюсь я. – Я здесь на довольствии, выгнать не могут, что он мне такого страшного сделает?

– Язвительный он очень, а границу не всегда видит, – абсолютно серьёзна Ника. – Кого хочешь доведёт.

– В эту игру можно играть вдвоём. – Пожимаю плечами и улыбаюсь: Марк Аврелий засёк припрятанный под моей пяткой орех и теперь, щекоча босую ногу хвостом, вытаскивает добычу. – Санаду ведь не женат?

– Нет.

– Вдовец? – уточняю на всякий случай, чтобы не проехаться по совсем больному, я же не отмороженная.

– Нет.

Марк Аврелий, вырвав орех, уносится под кровать Ники, где формирует дополнительную заначку. Я же выясняю информацию по будущему противнику:

– Есть у Санаду какие-нибудь особенности, которые можно высмеять?

Опять Ника смотрит на меня округлившимися глазами. У них тут на Санаду совсем управы нет? Или причина в том, что он её в вампира обратил? Имеет над ней особую власть, поэтому Ника в принципе ответить не может? Тогда он даже не фермерский козерог, а хуже.

– Ну… – Ника задумывается ненадолго. – Даже не знаю. Санаду всё время от дел отлынивает, на помощника их сваливает. Всех высмеивает. Особенно любовные отношения. И хотя он часто говорит, что сам обо всём догадывается по выражениям лиц, подозреваю, он заглядывает в память больше, чем разрешено правилами, – последнее Ника произносит совсем тихо, потупив взор. – Но даже если так, доказать это не получится: следов не оставляет. Нам ни разу не удалось засечь их, кроме случаев, когда он воздействовал и считывал специально показательно в рамках объяснения темы или практики.

– Мда, не густо.

Зевок у меня получается такой, что чуть челюсть не выворачивает.

– Тарелку заколдуй, чтобы не испортилось, – киваю я на остатки пирожков и допиваю чай. – Ладно, завтра подумаем, может, что и сообразим. Мстя наша будет страшна и всё такое. А сейчас – спать.

Зевая, прохожу в ванную комнату. К счастью, тут нет средневековой романтики, а есть унитаз и водопровод, и Ника делится банно-ванными принадлежностями (правда, это серия для вампиров, но на раз сойдёт) и даже просторной для меня сорочкой.

Тут комфортнее, чем в прежнем общежитии, уютно. Как-то нормально всё. Нет ощущения, что меня украли и держат здесь насильно.

Когда выхожу с намотанным на голову полотенцем, свет притушен, а ожидающая своей очереди Ника роняет слёзы на письмо.

– От Вали? – уточняю сонно.

– Угу, – вздыхает Ника и суёт письмо под подушку.

– Приедет, не переживай, – откидываю покрывало и, наконец, укладываюсь. Под подушкой тихо скрипят орехи, топорщатся кучками, несколько выдавливаются наружу. – Ну, Марк Аврелий…