Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов

– Знаете, я почти готов обидеться: я вас героически спасаю, фактически собой прикрываю, а вы…

– О вас беспокоюсь! – хлопаю ресничками, опираясь на него для очередного разворота. – Вы же пить пришли, но не можете одновременно пить и танцевать. Или можете?

– Хм, интересный вопрос! – Санаду наклоняется, прогибая меня к полу.

А мелодия-то всё больше напоминает танго.

Рывок вверх, и я, подчиняясь ведущим меня рукам, ухожу на разворот.

– Понимаю, вы можете пользоваться телекинезом, – я умудряюсь не запутаться в ногах Санаду и подоле. – Но мне кажется, подавитесь, если попробуете пить в таком ритме.

– Звучит как вызов, – Санаду опять прижимает меня к себе и, следуя мелодии, отпускает, удерживая только за руку.

Женщины крутятся вокруг своей оси, и я тоже закручиваюсь. Остановиться в такт мелодии не успеваю, но Санаду быстро меня перехватывает и в пару стремительных шагов снова втягивает нас в танец. Благо пространства вокруг нас достаточно для резвых переходов.

– Рискнёте? – я вздёргиваю бровь и судорожно выдыхаю от удара об его грудь. Замираю, позволяя поднять меня и прокрутить.

Определённо эта часть танца напоминает танго. Стонут струны, остальные близко сходятся с партнёрами, девушки откидываются в руках мужчин, и я повторяю это движение. Склонившийся Санаду дышит мне в шею.

Воздух раскаляется, дрожит от чувственных вибраций. Бушуют сквозняки и сыплются искры.

И опять рывок вверх, глаза в глаза – кружение под плач скрипки, среди ветра и огоньков. Мурашки бегают по спине, сердце колотится так, что я ощущаю его вибрацию каждой клеточкой тела.

– А вы умеете оказывать первую помощь? – шепчет Санаду, увлекая меня в кружение по залу и вовремя убирая ноги, не позволяя на них наступить.

– По спине постучать могу, – с трудом выдыхаю я. – С искусственным дыханием… знакома в теории… за результат – не ручаюсь… Но сомневаюсь, что вы… подавитесь вином насмерть…. Магия спасёт.

Санаду хмыкает и на последней трепещущей ноте прижимает меня к себе, шепчет на ухо:

– Из чего можно сделать вывод, что всё не так страшно, и можно попробовать.

Капелька пота стекает между лопаток. Я дышу слишком судорожно и часто, лицо пылает. Ноги подрагивают – только сейчас осознаю, сколько всего потребовалось для поддержания ритма танца. Как будто часик силовыми позанималась, право слово!

А Санаду бодр и свеж, будто и не скакал со мной. Выносливый какой.

Одно утешает: существа вокруг тоже переводят дыхание, светят раскрасневшимися щеками и блестящими глазами, утирают со лбов и шей капельки пота.

Нет, мне уже интересно: а правда Санаду может дальше танцевать и при этом пить? Должен же быть предел его выносливости! Хоть где-то.

Огненные искорки и сквозняки медленно угасают.

Чуть отклонившись, чтобы заглянуть в чёрные глаза, тоже хмыкаю:

– А давайте попробуем!

Вот только отдышусь…

***

Вывод первый – Санаду невероятно выносливый.

Вывод второй – он чудовищно ловок, даже когда не пользуется вампирским ускорением.

Вывод третий – кажется, он любит шоу. Потому что из танца с выпивкой он устраивает именно это. Залезает на стол и радостно объявляет, что мы с ним поспорили: мол, я не верю, что он может танцевать со мной и при этом пить драконье огненное.

Ну я на такую подставу отвечаю сразу: забираюсь к нему на стол и публично поясняю, что не верю, будто он может делать это, не используя телекинез и ускорение. И выпить грозился целый ящик. И на кону с его стороны пятьсот золотых, а с моей – уборка в его кабинете. Который над входом в административный корпус.

– Что-то дорого! – выкрикивает кто-то из толпы. – Против пятисот золотых поболе бы ставку нужно делать.

– За такие деньги уборщицу на четыре года можно нанять!

– Даже на пять!

– Да, ставка нечестная! Девчонка ничем не рискует!

Санаду за возмущением толпы наблюдает с лёгкой усмешкой, хитро поглядывая на меня: как выкручиваться будешь?

– Пусть хоть поцелуй поставит! – предлагает со стороны лестницы.

Я оглядываюсь, но Танарэс, по-прежнему сидящий там, молчит. И предложение под поднявшийся гомон повторяет стоящий рядом с ним мужчина:

– Или два поцелуя!

– Это неприлично, – возмущается женщина в толпе.

– Тогда свидание!

– Ни одно свидание не стоит пятисот золотых!

– Белку. В аренду на неделю! – Санаду оглядывает толпу. – Очень нравится мне её белка, а она не даёт.

Поднимаю взгляд: Марк Аврелий сидит на ладонях Ники, опирающейся на перила второго этажа. У Ники глаза чуть не на пол-лица от удивления.

– Всего на неделю! – наигранно молит Санаду. – Обещаю заботиться, как о себе родном. Готов контракт подписать, что верну в целости и сохранности.

Прикусываю губу. И выдаю:

– На три дня!

– На восемь!

Ох уж эта их десятидневная кошмарная неделя.

– Три!

– Тогда с моей стороны будет десять золотых.

После непродолжительного спора мы сходимся на пяти сотнях золотых против семидневного пребывания Марка Аврелия у Санаду. И хотя толпа недовольно гомонит, сомневаясь в равноценности обмена, Санаду хлопает в ладоши и указывает на скрипача:

– Играй! – указывает на бармена. – Тащи ящик, будешь наливать!