Попаданка в академии драконов 4

Слёзы застилают глаза, щиплют, и я отворачиваюсь. Пушинка присаживается рядом, жмётся мохнатым боком.

– С-спр-р-ра-вится.

«А что, мы драться не будем?» – встревожено уточняет Пронзающий.

«Похоже, нам не разрешили, – шепчет Рассекающая. – Ой, то есть позаботились о нашей безопасности».

Глава 38

Нервы словно пробивает током. Ярость вскипает мгновенно, застилает глаза: опять Арен всё решил сам! Не предупредил! И теперь там сражается без меня! Рискует собой, не позволив ему помочь!

«Тсс, не мешай ей», – шепчет Рассекающая.

Пушинка отступает, а меня растаскивает в стороны, как бывало, когда рассредоточивалась на менталистике, но тогда это успокаивало, а теперь ярит ещё сильнее. Мой гнев плотен, материален – он кружится, ревёт и рычит. Невыносимо хочется вонзить зубы в горло твари и рвать, душить, пока не сдохнет. Кожа горит, и это неожиданно приятно…

– Валерия! – сквозь рёв пробивается рык Дариона. – Это гнев Арена в тебе отражается, успокойся!

Хочется вонзать когти…

– Валерия!

И сжигать в пепел!

– Валерия, отпусти ветер!

Скалюсь, из груди рвётся рык, но удивление «Какой ветер?» сбивает его, проникает в сознание. Отступает желание кусать и разрывать когтями, я будто из омута выныриваю и… я стою в центре смерча. Прямо надо мной – пятачок голубого неба. Ветер гудит, отливает золотом, носится вокруг на безумной скорости, мелькают вырванные травинки и камушки.

Это что, я натворила?

И как это остановить?!

– Отпусти ветер! – доносится будто издалека.

Глубоко дыша, всматриваюсь в смерч – он пронизан нитями золотой магии. Из-за гогглов приходится вытянуть руки, чтобы увидеть срывающиеся с кончиков моих пальцев золотые нити магии. Я останавливаю её течение. Воронка смерча, пошатнувшись, распадается, отпуская вырванные из газона травинки и камушки.

Рёв ветра сменяется тишиной.

Дарион сбрасывает с себя и моих притихших гвардейцев магический щит.

– Валерия, поздравляю с пробуждением стихии воздуха. Когда дойдёшь до воды, давай без потопов, ладно?

– А-га. – Сглатываю. – Постараюсь.

Ника, стряхнув с плеча травинки, сочувственно предлагает:

– Пойдём чая попьём с печ… с пирожным. А?

– Мясо лучше успокаивает, – уверяет Ингар. – Особенно жёсткое: пока грызёшь – отпускает.

Иссена пихает его локтем в бок:

– Дурак, это же дворец, откуда здесь жёсткое мясо?

– Тогда веточку надо погрызть, – воодушевлённо предлагает Ингар.

– Полено, – шутливо советует Бальтар.

Вильгетта приподнимает брови:

– Похоже, ещё вопрос, кто кого будет защищать.

Во мне снова закипает ярость и жажда драки, борьбы, уничтожения. Наверное, Дарион прав, во мне бушуют эмоции Арена, ведь он сейчас сражается – сжигает в пепел, рвёт когтями и грызёт зубами, напрягая все силы и магию.

А я здесь.

Знала бы Ланабет, как её сын поступает, она бы… Нет, жаловаться не побегу, сама разберусь со своим драконищем упёртым.

Тяжело дыша, заглядываю в лицо Дариона, но он качает головой:

– Даже не проси, я не смогу тебя туда перенести, и Элор с Ланабет не смогут, а больше некому. Если совсем не отпускает – давай устроим тренировку.

– Я убью, – до боли стискиваю кулаки и выдавливаю конец фазы: – кого-нибудь.

– Тренировка с големами – идеальный вариант. Их можешь даже покусать.

От гнева меня растаскивает в стороны, а вокруг закручиваются потоки воздуха.

***

Оружие на всякий случай заношу в башню и оставляю в жёлтой гостиной вместе с бронёй, инструментами, прекрасными ножнами и кобурой. Оно усиливает, а мне сейчас надо обойтись без глобальных разрушений. Потому что раздражает всё! Даже пятьдесят сопровождающих, которые мне необходимы для прогулки на жалкий километр от дома.

Спускаясь в прохладу дна Пасти дракона, я оставляю охрану,  гвардию, мысли. И пока крошу каменные тела, на меня волнами накатывает ярость. В эти мгновения я осязаю себя драконом с когтями, крыльями, чешуёй. Остро чувствую, как сминается под лапами металл, кипящую вокруг магию, удары по телу, удушающие тиски лап и щупалец вестников Бездны.

В бессмысленной борьбе с големами наставника я получаю иллюзию того, чего Арен меня лишил: возможности быть с ним в страшной битве при Пат Турине.

«Это нечестно!» – пылает в мозгу, когда уворачиваюсь от исполинских каменных рук.

«Несправедливо!» – рычит в мозгу, когда со всей дури бью кулаком по колену голема, и то трескается, нога выворачивается в обратную сторону.

«Я должна быть там!» – ревёт со мной ветер, и с пальцев срываются короткие молнии.

Голем выныривает из земли за спиной. Я ощущаю его сквозь ветер, ощущаю через землю, и как она концентрируется, сжимается, выталкивает на поверхность камни, создавая ещё одного каменного воина.

Стоящий сзади голем тянется ко мне. Я окутываю себя магией и… заставляю землю подняться. Земля перетекает в потоках магии, уплотняется в твёрдую плиту за моей спиной практически так же легко, как это получалось с огнём.

– Меня надо было взять в бой! – рычу я, и каменная стена за моей спиной, повинуясь давлению магии, прорастает шипами, насаживая на них големов.

Ветер срывает их с шипов и возносит к небу. Со всей силы швыряет вниз, в горнило разведённого пламени.