Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

На вид я бы дала магу лет сорок с небольшим хвостиком. О том, что он давно не юноша, говорили залысина на голове, чуть оплывшее лицо и сгорбленная осанка. Серый костюм с длинным фартуком из материала, похожего на незабвенный бриоль, были заляпаны пятнами неизвестного происхождения.

Откашлявшись, я вежливо произнесла:

– Доброго дня, уважаемый нейт Эйле. Я прибыла к вам по делу.

– По какому такому делу? Я человек занятой. Сразу предупреждаю – афродизиаками не торгую! – он строго покачал пальцем. – Делать мне нечего. Я учёный маг, а не восточный лавочник!

Норвин сделал жест «рука-лицо» и вздохнул. Я же приветливо улыбнулась.

– Ох, нет, никаких афродизиаков. Я много слышала о вас как о человеке широких взглядов, и что вы проводите различные опыты, разрабатываете новые лекарства…

Я старалась похвалить его и сразу расположить к себе. Наверное, он такой колючий и неприветливый потому, что привык к насмешкам.

– Я тут кое-что вам принесла, – открыв сумочку, я извлекла футляр с пятью узкими баночками размером с палец. Их закрывала крышка с магической печатью, которая позволяла препаратам долгое время не портиться.

В глазах мага мелькнул интерес. Я достала один из образцов и покачала туда-сюда, взбалтывая мутную жидкость с фрагментами пищи. Боковым зрением увидела, как скривился Норвин, будто его затошнило. Ути-пути, какие мы нежные! Зато как людей поджаривать, так запросто.

– Что это?

Я передала склянку магу, и тот, сощурившись, внимательно осмотрел содержимое через стекло.

– В общем, узнав, что вы занимаетесь разработками новых лекарственных средств, я решила предложить вам попытаться изобрести противоботулическую сыворотку, поэтому привезла материал…

По мере того, как я говорила, рот учёного открывался всё шире и шире. Казалось, он не может поверить в услышанное.

– Вы говорите, что смогли победить ботулизм? – Сальвадор Эйле задумчиво почесал макушку, и в голосе его прозвучало уважение.

– Немного народных средств и магии. Но маги-целители есть далеко не всегда и не везде, часто людям помочь просто некому. Вот если бы вы смогли получить вытяжку, экстракт…

Мне казалось, я вижу, как в голове Сальвадора шестерёнки крутятся быстрей и быстрей. Взгляд возбуждённо забегал, руки затряслись.

– Я знаком с ботулизмом, это и правда страшная хворь, спастись почти невозможно… Давно мечтал изучить её, но материал взять было негде, по заказу же не болеют. То, что в деревне случилась вспышка ботулизма, огромная удача. То есть не удача, а… ладно, не важно. Идите за мной!

Переглянувшись с Норвином, мы пошли по коридору вслед за воодушевлённым учёным. Он что-то бубнил себе под нос, и вот, наконец, распахнул перед нами дверь в светлое, облицованное плиткой помещение. В центре стояло несколько столов с горелками, ретортами, заполненными цветными жидкостями, котелок, аппарат, подозрительно напоминающий самогонный. Полки были заставлены журналами, журналы валялись и на полу, в углу стоял аквариум с лабораторными мышами. Из комнаты вело ещё несколько дверей, и я даже подумать боялась, что скрывается за ними.

– Надеюсь, он на людях опыты не ставит? – спросил Норвин так, чтобы слышала только я.

– Боитесь, что он нас тут запрёт и не выпустит?

Муж только фыркнул в ответ и скрестил руки на груди.

– Сейчас я работаю над лекарством от оспы, но, ясное дело, ничего вам не покажу. Это очень опасная и заразная болезнь. Для её изучения я заимствовал гной из пустул заболевших. Чтобы получить материалы, мне пришлось отправиться в Родобад, в самое сердце эпидемии.

Из книг по географии этого мира я знала, что Родобад – это слаборазвитое южное островное государство.

– Конечно, это тайна, – добавил Сальвадор с усмешкой, а я заметила, как в очередной раз перекосило беднягу Норвина. – Меня арестуют, если узнают, что я подверг опасности заражения Флейвинг.

– Значит, у вас тут зараза под боком, а никто ни сном ни духом? – вкрадчиво поинтересовался муженёк, и стальные глаза его сузились.

– На какие жертвы не пойдёшь ради науки! – В этот момент во взгляде нейта Эйле засветилось почти безумство, он действительно стал похож на чокнутого исследователя. – Но клянусь, никто не пострадает. Если что-то пойдёт не по плану, сработают защитные магические печати, наложенные мною, и лаборатория самоуничтожится. Вместе со мной, естественно.

Теперь перекосило уже меня. Да уж, наука требует жертв. Я вспомнила, на что шли исследователи прошлого. Например, Зинаида Ермольева, прозванная госпожой Пенициллин, изучала на себе холеру и едва не умерла. Она же во время Второй мировой изобрела наш, русский пенициллин, потому что никто не хотел продавать СССР секрет его производства. И он получился лучше и эффективней западного. Великая была женщина!

Может даже, Сальвадору Эйле суждено стать вторым Эдвардом Дженнером, который создал вакцину от оспы? Если так, то это станет настоящим прорывом. Этот мир ещё столько интересного ожидает, у него будут свои герои, о которых напишут в учебниках.