Попаданки убегают в полночь, или Академия кривых зеркал

– А это что, хранитель? – спросила у строгого Зеона, следившего, чтобы артефакты оставались там, где положено. Он мне чем-то напоминал Делео, стража академии. Хмурый, немногословный, огромный. И по-настоящему темный. Его кожа практически сливалась с черным одеянием, только блеклые голубые глаза светились на невозмутимом лице.

– Это кубок правды.

Ой, божечки. Я даже отступила от него. Только правды мне не хватало.

– Тебе есть, что скрывать, полукровка Лиса? – гулким басом спросил Зеон.

– Всем есть, что скрывать. – Я не стала лукавить и доказывать с пеной у рта, что я честная-пречестная. Во-первых, это ложь. Во-вторых, не бывает тех, кому нечего скрывать. Зеон удовлетворился моим ответом. А Элли как-то подозрительно зыркнула желтыми глазами, но промолчала.

Мы видели магические перья, которыми норны пишут судьбы людей и нелюдей; маховики времени, кривые зеркала, крылатую обувь, правда, не понятно, к чему она, если летать можно на колеснице или драконе. Наверное, так называемое «путешествие налегке». Были здесь и камни, повторяющие чужой облик, но ненадолго. Обереги, заметавшие магические следы, ловцы силы и даже что-то наподобие пояса Ипполиты.

Мы с Элли конспектировали, причем, обычными чернилами, и через пару часов у меня голова пошла кругом. Все запомнить было нереально! Даже пытаться не стоит. Мне срочно нужно засунуть голову в морозильник, иначе взорвусь. И мне пришлось взрываться, правда, дело было не в моей голове.

Акими проводил меня в кабинет Темнейшего и плотно прикрыл дверь с обратной стороны. Сегодня я не принесла завтрак Деону. Чуть рассвело, я отправилась в Министерство: гуляла, думала, дышала морозным воздухом, потом явилась на практику. Господин и повелитель явно был недоволен, но не стал песочить меня сразу. Не меня он жалел, конечно: у него с утра было собрание глав отделов, не до меня ему, а вот сейчас…

– Котенок, – мягко начал Деон, обойдя стол и присев на самый краешек, – ты испытываешь мое терпение.

Раздраженным он не выглядел, но руки на груди сложил показательно недовольно.

– Тебе велено было учиться смирению, но ты без конца своевольничаешь. Мне это нравится в женщинах и совсем не нравится в прислуге.

– Я не хотела тревожить тебя и прерывать.

Очень даже смиренно сказала. Они там кувыркаются, а я им кофе в постель! В баню пусть идут! Оба! Но глаза потупила кротко.

Деон оттолкнулся от крышки стола и в два шага оказался рядом.

– Так приходи ко мне, – его шепот согрел макушку. – Я тебя желаю, Лиса моя.

Хочет меня, а имеет Стиллу, основательно так имеет, каждую ночь. Деон попытался меня обнять, но я ускользнула, отворачиваясь. Я была немного меломаном и сразу вспомнила старую песню:

Половинка луны в его крови

Остальное, увы, – вода

Говорит он так нежно о любви

Чтобы ты ответила – «Да»

В глубине его глаз горит закат

В пепле ласковых слов – гипноз

За тобой по пятам бежит тоска

Ты идешь тропой своих слёз…

Очень напоминает нашу ситуацию. Наши отношения обречены. Я в любом случае буду страдать. А я не хочу. Не буду плакать по мужчине, который никогда меня не полюбит. Зачем начинать, если ты уже проиграл?

Деон положил руки мне на плечи, но я нервно передернула ими, избавляясь от льстивой ласки. Его касание убеждали, говорили – ты единственная, кто мне нужен сейчас. Сплошная ложь. Его постель никогда не пустует – Стилла ее исправно греет.

– Лиса? – Темнейший нетерпеливо развернул меня, встречаясь с моими холодными глазами. По крайней мере я надеялась, что выглядели они именно так. Не зря же перед зеркалом тренировалась.

Деон хмуро свел густые брови на переносице. Мне захотелось смеяться, но это уже шизофреническое и очень печальное. Неужели он не понимает? Я вгляделась в его красивое, жесткое и немного озадаченное лицо. Он действительно не понимал.

Деон, вероятно, полагал, что своими действиями только раззадорит меня, мой азарт и сопернический дух – качества в большей мере темных, прошу заметить, – но так это не работает. Темнейший, наверняка, думал, что я захочу всем доказать и показать, что сегодня я, полукровка Лиса, его главное увлечение, страсть, которую он так жаждет утолить. Возможно, для темных это всего лишь игра, но не для меня. Я не темная и даже не полукровка; не светлая, но частичка ее, и мне такой потребительский подход к отношениям не подходил. Даже если бы наш возможный роман не был запрещен на самом высшем уровне, я бы не смогла быть с Деоном на таких условиях. Я была бы для него одной из многих, просто женщина, которая возбуждает его сейчас, а мне этого было недостаточно. Больше нет.

– Я не буду вашей, – не буду я с ним фамильярничать. И в объятиях его тоже больше не окажусь! Я вырвалась и добавила: – Никогда не буду!

Деон остался стоять с каменным лицом. Ничего не выдавало того, что он меня услышал и что это услышанное его задело. Только жилка на бронзовой шее запульсировала активней.