"Попаданцы" в стране царя Петра

Офицеры в зале угрюмо молчали, высказаться мешала дисциплина, вбитая на уровне подсознания, но в душе большинство поддерживало дерзкое заявление подполковника Иванова. Соловьев поправил галстук. Несколько секунд он в упор рассматривал наглеца, чувствуя, как внутри разгорается начальственный гнев. Давно ему не бросали публичный вызов. Жизнь отобрала у него все. Сына, жену, оставив единственную страсть — желание властвовать и возможность претворить замыслы в дело и за это последнее что осталось в его жизни, он был готов драться насмерть! С памятного дня мятежа Романова никто не оспаривали его власть и вот вновь нашелся наглец. При воспоминании о трагических событиях и гибели жены веко градоначальника слегка дернулось. Всю жизнь по отношению к силовикам он вел себя осторожно, но после гибели супруги, у него словно сорвало тормоза. «Вояки продолжают бузить? Офицерик не понимает, что я и так сомневался, когда соглашался на назначение его начальником штаба! Начальники городской полиции и отдела ФСБ под моим полным контролем, так что мнение военных не важно. Раздавлю так же, как раздавил бунт Романова!» По привычке аккуратно поправив лежащий перед ним лист бумаги, Соловьев ответил нарочито спокойным тоном.

— Мы горожане, выходцы из двадцать первого века и не имеем никакого отношения к дикарям, населяющим сейчас Россию! А вы подумайте, хорошо подумайте, перед тем как оспаривать распоряжения законной власти.

— Мы давали присягу России, а не городу и тем более не вам! — уже слегка тише произнес офицер и тяжело присел обратно на место. Он уже сожалел о своей эмоциональной вспышке.

— Еще вопросы? — обронил в пространство градоначальник. Офицеры угрюмо молчали. Всюду он натыкался на недовольные и раздраженные лица. Как же убедить этих упертых баранов поддержать меня, подумал градоначальник. Пообещать каждому по десять тысяч крепостных? Да их и нет пока у меня. Да и откажутся они от этого.

— «Да-а… подумал Изюмов, выпуская воздух меж крепко стиснутых зубов. Высказался мой начальник штаба, не пером описать, не матом сформулировать».

— Тогда все свободны.

Зашуршали отодвигаемые стулья.

— Константин Васильевич, задержитесь — произнес градоначальник в спину поднявшегося с места фсбэшника.

На следующий день начальник штаба батальона не появился на службе. А после звонка его жене оказалось, что офицера арестовали приехавшие под утро вооруженные автоматами национальные гвардейцы.

Вечер этого же дня. Южный, пришедший из Казахстана ветер игриво гонит вдоль тихих улиц песок, пыль и мелкий мусор. Служебный уазик Изюмова вихрем промчался по пустынному и разомлевшему от дневной жары кварталу частных домов. Мимо пролетели простые избы и двухэтажные коттеджи, деревянные, кирпичные, бетонные, разные. Сразу за ним начинался пустырь, тянувшийся до болотистых берегов Вельки. Посредине его высилась окруженная кованой оградой каланча здания пожарного отряда. Машина, подъехав к КПП, затормозила напротив шлагбаума. Вокруг ни души, лишь выскочивший из бетонного блокпоста пожарный — постовой с вопросительным выражением лица смотрит на автомобиль. Солнце палит вовсю, нещадно раскаляя выкрашенную в черный цвет крышу депо и прилегающего трехэтажного здания управления. Красные, в цвет пожарных машин, ворота плотно закрыты. Подполковник снял с сидения фуражку, подняв с пола объемистый пакет, вылез из машины. Постовой узнал известного ему офицера. Вытянувшись в струнку, торопливо козырнул, другой рукой придерживая ремень автомата. Изюмов окинул пожарного тяжелым взглядом.

Дурное настроение и гнев, смешанные с искренним недоумением, появились с утра, когда он узнал о задержании мэровскими гвардейцами начштаба. К вечеру настроение еще ухудшилось. Звонки заместителю градоначальника и самому мэру, ничего не дали. Он сумел лишь выяснить, что Иванову предъявлено абсурдное обвинение в подготовке военного переворота, и его содержат где-то в здании администрации. То, что никакого переворота начштаба не готовит, Изюмов знал точно. Свой батальон он контролировал плотно и никакие подозрительные действия не могли пройти мимо его внимания. Поручительства за лояльность начштаба и, уверения что произошла ошибка, никак не повлияли на мэра. Он что называется, закусил удила. Звонки прокурору, приятелям из силового блока, тоже оказались безрезультатны. Изюмов был опытным, битым жизнью волчарой. Сил батальона хватало, чтобы разобраться с мэром, и единственное что его останавливало, это нежелание вооруженного противостояния. Полиция и другие силовики могли встать на защиту зарвавшегося царька, и рисковать нарваться на вооруженное противостояние, он не хотел. Гражданская война в городе, попавшем в семнадцатый век, грозила ему гибелью и, в лучшем случае рабством для его жителей. В последний раз, опустив трубку телефона, он решил обсудить ситуацию с коллегами. Удобнее всего это было сделать в неформальной обстановке, а сегодня как раз «командирский» день в бане у пожарных.

Изюмов молча кивнул постовому и наклонился к машине:

— Сергей, за мной не заезжай, доберусь домой сам.