Поперчить посахаренное

— Моего лица, в принципе, не знают, — подал голос Чживон. — А моих клинических данных давно нигде нет. Вы забыли? Я чистый лист, сведения обо мне стерты под ноль. — Он посмотрел в сторону кухни, куда пока отправили девушек. Как легко ему всегда было делать, что хочется, лететь, куда хочется. Он сказал правду, что не собирается ни к чему привязываться. Вещи — это временная ерунда, сменяющаяся и ничего не стоящая. Но он не сказал, что ни к кому не привяжется. Или уже поздно было, и привязанность есть? БиАй пристально смотрел на него и Бобби, чтобы объяснить как-то тоску на лице, произнес: — Ямаху жалко. Я звал её волчицей.

— Новую купишь. — Наложив шину на руку — единственное, что точно умел определять и чинить в людях БиАй, это переломы берцовых и локтевых костей — друг выдохнул и, наконец, осознав, что самое страшное прошло, что пока всё налаживается и они «выплыли», позволил себе расплыться и обозваться: — Еблан ты, Бобби.

Хёна вышла из туалета, выключив там свет и, со слезами на глазах посмотрев на Дохи, которая уставилась в одну точку в ожидании, когда молодые люди закончат тайное совещание и допустят их, решила обратиться не к подруге, а тому, с кем всё напрямую было связано. Она приоткрыла дверь в комнату.

— БиАй, можно тебя на минуту? — Он нехотя отвлекся от тихого смеха с друзьями, уже собираясь нервно по привычке ответить, когда увидел взгляд Хёны, и не смог не подняться. Выйдя к ней, он посмотрел на другую девушку, сидевшую в кухне, и отвел свою в спальню Чжунхэ.

— Что случилось? — Встревожено воззрился он на неё. Хёна закусила нижнюю губу и, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, опустила глаза.

— Они пришли…

— Кто? — непонимающе переспросил Ханбин. У неё ещё был шанс пойти на попятную, обдумать хорошенько, сыграть в обман, если бы ей нужно было сохранить всё, как есть, но…

— Месячные, — шепотом выжала она. Слеза всё-таки стекла. Ей трудно произносилось признание по двум причинам: теперь БиАя ничего не держит рядом с ней, а ещё он терпеть не может все эти разговоры о женской подноготной.

— Чего ж ты плачешь? — непонимающе улыбнулся он шире, чем улыбался до этого в беседе с Чживоном и Чжунхэ. — Радуйся, проблемой меньше!

— Ты рад? — подняла на него взгляд Хёна. Ответа можно было не ждать, всё на лице и в глазах. Он заметил, что она не от неожиданности хотела зареветь, не от облегчения, а чего-то другого.

— Ты хотела ребенка что ли? — Девушка замялась. — Или меня этим удержать?

— Никогда бы не опустилась до лжи перед тобой, БиАй, — честно сказала она. — Я не стану привязывать к себе и пытаться удержать при себе какими-то средствами, если я сама тебе не нужна. Поэтому сказала тебе сразу же. Сейчас.