Поправка-22

– А чудесная это, наверно, штука – растительная жизнь, – сказал он.

– Особенно если в перегное из дерьма, – добавил Йоссариан.

– Нет, я серьезно, – сказал майор Дэнби. – До чего же хорошо, живи себе и живи, как огурчик, – без всяких сомнений и стрессов.

– Как горький огурчик или нормальный?

– Нет уж, лучше, пожалуй, как нормальный.

– Чтоб вас изрезали на салат?

Лицо майора Дэнби омрачилось.

– Ну, тогда как горький.

– А горький сорвали бы и сгноили, чтоб сделать из него перегной для нормальных.

– Что ж, придется, видно, отказаться от растительной жизни, – печально смирился майор Дэнби.

– Послушайте, Дэнби, – уже без всяких шуток спросил его Йоссариан, – так соглашаться мне, чтоб они отправили меня домой?

– Таким образом вы наверняка спасете свою жизнь, – пожав плечами, ответил тот.

– И потеряю себя. Вам-то это должно быть понятно.

– У вас будет много радостей.

– Не хочу я никаких радостей! – отрезал Йоссариан. А потом, с яростью и отчаянием долбанув кулаком по матрацу, воскликнул: – Будь оно все проклято, Дэнби! На этой дьявольской войне поубивали моих друзей. Не могу я вступать после их смерти в гнусную сделку!

– И вы согласились бы, чтоб вас упрятали за решетку?

– А вы согласились бы на их сделку?

– Конечно, согласился бы! – убежденно объявил майор Дэнби. – Да, скорей всего, согласился бы, – добавил он, уже менее убежденно, через несколько секунд. – В общем, наверно, согласился бы, – мучительно поколебавшись, заключил он, – если бы мне пришлось оказаться на вашем месте. – А потом с отвращением тряхнул головой, отвел взгляд в сторону и безнадежно сказал: – Разумеется, я согласился бы, чтоб они отправили меня домой! Но я такой позорный трус, что не мог бы оказаться на вашем месте.

– Ну а если б вы не были трусом? – допытывался Йоссариан. – Если б у вас хватило храбрости не подчиняться их приказам?

– Тогда я не согласился бы, чтобы они отправили меня домой! – клятвенно воскликнул майор Дэнби. – Но и не допустил бы, чтоб отдали под суд.

– Короче, стали бы летать?

– Ни в коем случае! Это же была бы полная капитуляция. И ведь меня могли бы убить.

– Так, значит, удрали бы?

Майор Дэнби разинул рот, собираясь провозгласить что-то гневно величественное, но сразу же немо сомкнул челюсти и только лязгнул зубами. А потом устало распустил губы и сказал:

– Похоже, что тогда мне пришлось бы отказаться от надежды выжить, верно?

У него опять увлажнился лоб и нервически заблестели чуть выпученные глаза. Он скрестил на коленях тонкие запястья и, едва дыша – Йоссариан не слышал его дыхания, – уставился в пол с видом человека, поневоле признавшего свое полное поражение. Темные тени оконных переплетов чуть вкось перечеркивали стену напротив окна. Йоссариан не отводил хмурого взгляда от собеседника, и оба они даже не пошевелились, когда возле госпиталя послышался скрип тормозов, щелкнула дверца машины и лестница загудела от дробота торопливых шагов.

– Да нет, пожалуй, все-таки не пришлось бы, – медленно стряхивая уныние, решил Йоссариан. – Мило Миндербиндер вполне мог бы вам помочь. Он гораздо могущественней полковника Кошкарта и многим мне обязан.

– Мило Миндербиндер и полковник Кошкарт стали теперь близкими приятелями, – безучастно покачав головой, сказал майор Дэнби. – Мило сделал полковника Кошкарта своим заместителем по управлению трестом и пообещал предоставить ему после войны весьма высокую должность.

– Тогда нам поможет Уинтергрин, – все еще не теряя надежды, объявил Йоссариан. – Он их обоих люто ненавидит и зверски разозлится, когда обо всем узнает.

– Мило и Уинтергрин объединили на прошлой неделе свои торговые дела, – еще раз мрачно покачав головой, сказал майор Дэнби. – Они теперь неразлучные партнеры.

– Значит, никакой надежды у нас нет?

– Значит, нет.

– Совсем-совсем никакой?

– Совсем никакой. – Майор Дэнби поднял на Йоссариана взгляд и сокрушенно пожелал: – Эх, исчезли бы они нас, как многих других, чтоб мы избавились наконец от наших тяжких забот, правда, Йоссариан?

Йоссариан не захотел, чтоб его исчезли. Майор Дэнби, не настаивая, снова понурил голову, и они сидели вдвоем без всякой надежды, пока их радостно не обнадежил счастливый капеллан, который сначала возвестил о своем приближении торопливым топотом в коридоре, а ворвавшись к ним, заорал так взволнованно и восторженно, что понять его первые несколько минут было совершенно невозможно. На глазах у капеллана блестели счастливые слезы, а на губах звонко дрожала фамилия Oppa, и, когда Йоссариан понял, в чем дело, его словно ветром сдунуло с кровати.

– В Швеции? – заорал он.

– Орр! – гаркнул капеллан.

– Орр? – вскричал Йоссариан.

– В Швеции! – завопил капеллан, по-лошажьи мотая вниз-вверх головой и прыгая вокруг Йоссариана, как ошалевший жеребец. – Это чудо! Понимаете? Чудо! Я опять уверовал в Бога! Уверовал, клянусь вам! Нет, вы только представьте себе! Его выбросило – живого! – на шведское побережье! После стольких дней в море! Это истинное чудо!