Поправка на ветер

Претворять свой план в жизнь она начала на очередной репетиции «Калинки». Маруся не была кокеткой по натуре, поэтому вначале ей пришлось сделать над собой определенное усилие. Во время репетиции начальник клуба по обыкновению созерцал происходящее на сцене из первого ряда зрительного зала. Ансамбль репетировал «Казачок» – веселый и задорный танец, один из Марусиных любимых. Притопывая и кружась на самом краю сцены, Маруся бросала на Артемьева лукавые взгляды, еще и энергично взмахивала платочком. Юрий такого явно не ожидал, поэтому сразу «поплыл», весьма воодушевился и до конца репетиции не сводил с нее восхищенных глаз. Дальше дело пошло уже практически как по маслу. После репетиции танцоры обступили начклуба, как для простоты называли Артемьева, и начали бурно обсуждать программу будущего выступления. Маруся и тут старалась держаться поближе к Юрию, поддерживала каждую его идею и весело смеялась его шуткам, тем более что шутил он действительно удачно – в чем-чем, а в наличии чувства юмора начальнику гарнизонного Дома офицеров отказать было трудно.

Когда народ уже расходился, Юрий, улучив подходящий момент, как бы невзначай приобнял Марусю за талию.

– Неужели наша фея в белом халатике сменила гнев на милость? – вполголоса спросил он. – Так что, может, завтра вечером все-таки прогуляемся?..

Маруся открыла рот, чтобы по привычке объяснить Артемьеву, в каком направлении ему следует прогуляться завтра вечером, а еще лучше – прямо сейчас, но вовремя вспомнила о секретной миссии, которую сама же на себя и возложила.

– Почему бы и нет, – проворковала она, ласково отводя его руку от своей талии. – Если только Воронов завтра не впаяет мне внеочередное дежурство. От него всего можно ожидать.

– Да, он у вас мужик жесткий, – согласился Юрий, – и непредсказуемый. Не нравится мне этот ваш эскулап… Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Артемьев набивался Марусе в провожатые, но она попыталась убедить его, что это будет выглядеть вызывающе. Сразу пойдут слухи, сплетни, а ему, человеку семейному, оно надо?

– Какие еще слухи? Начальник Дома офицеров провожает домой активную участницу художественной самодеятельности в вечернее время суток в целях ее безопасности и чтоб поговорить об искусстве, что в этом предосудительного? – упирался Артемьев. Но затем сдался: – Хорошо, моя фея, как скажешь. Конспирация так конспирация.

Маруся тем временем рассчитывала, что ей составит компанию Антонина, в который уж раз задержавшаяся в клубе после репетиции хора. Но оказалось, что Марусины маневры в отношении Артемьева не остались не замеченными не только для него самого, но и для Тони.

– И как это называется? – хмуро поинтересовалась Тоня, когда Маруся предложила ей вместе идти домой. – Мне говорила, мол, зачем он тебе, такой-сякой, немазаный-сухой, еще и женатый, а сама тоже на него глаз положила? Ишь, как ты перед ним выплясывала, плясунья! И нога не подвернулась! Нет, конечно, ты в отличие от меня свободная женщина, можешь перед кем хошь подолом крутить! Но я ж тебя лучшей подругой считала!

– Тонечка, это совсем, совсем не то, что ты подумала! – испугавшись Тониной реакции, залепетала «свободная женщина». – Давай пойдем домой, я тебе по дороге все объясню!

Положение создалось сложное, потому что объяснять Антонине все Маруся как раз и опасалась. Нет, в том, что подруга ее поймет и простит, она не сомневалась, однако… Тоня – прекрасная женщина, хороший работник, замечательный товарищ и великолепная глава женсовета. Но язык у нее длинный. И то, что станет известно Тоне, вскоре может оказаться достоянием всего гарнизона. У Маруси на курсе была девочка, которую хлебом не корми – дай первой рассказать всем какую-нибудь пикантную новость. «Хочешь, чтобы о чем-то узнал весь курс, расскажи об этом по секрету Шиловой», – шутили однокурсники. Антонина до звания такого «рупора» недотягивала, но тоже любила продемонстрировать свою осведомленность. И Маруся сама не раз узнавала от Тони что-то новое и порой очень даже полезное. Но сейчас она была абсолютно не заинтересована в том, чтобы кто-нибудь узнал о ее подозрениях насчет начальника клуба. И уж тем более чтобы об этом проведал сам Артемьев.

Поэтому свое неприличное, по мнению Тони, поведение на репетиции Маруся объяснила подруге весьма туманно – это все, мол, в интересах их общего расследования. То, что расследование их с Тоней общее, Маруся подчеркнула особо. Поверила ли Тоня, неизвестно, но обвинять подругу в вероломстве перестала.

* * *

А вот Артемьев в подлинность чувств Маруси поверил. И на следующее утро решил, видимо, ковать железо, пока горячо, не дожидаясь вечера. Придя на работу, Маруся обнаружила начальника клуба под своим кабинетом с букетом – подумать только, какой небанальный подход! – садовых васильков. Завидев ее, он расплылся в улыбке.

– Марусенька!..

– На что жалуетесь? – громко спросила Маруся. И, понизив голос, продолжила: – Я смотрю, ты совсем забыл о конспирации. Мы же договаривались!