Поправки

Стоя на коленях, Брайан поднес ее руки к губам. Она смотрела на него сверху вниз, как много лет назад на Дона Армора. Его желание отрадной прохладой пролилось на иссохшее, потрескавшееся, ненавистное тело Дениз. Она покорно улеглась с Брайаном в постель.

Разумеется, Брайан, мастак на все руки, и целоваться умел. Его вкрадчивость пленила Дениз. Она пробормотала, едва сознавая двусмысленность своих слов: «Мне нравится твой вкус». Руки Брайана касались именно тех мест, которые жаждали прикосновений. Дениз расстегнула его рубашку, как должна это делать женщина. Облизала его сосок, мурлыча, работая подбородком, точно моющаяся кошка. Горсткой положила опытную руку на выпуклость в его паху. Со всей охотой и страстью предавалась прелюбодеянию и знала это. Она взялась за застежки, за пуговицы и крючки и дошла уже до эластичных резинок, но тут в ней начало нарастать нечто сперва едва заметное, потом вдруг отчетливое, и не просто отчетливое, а болезненно давящее на низ живота, на глаза, на артерии и мозг – раздувшийся шар неправоты размером с человека и с лицом Робин.

Голос Брайана звучал у нее над ухом. Он спрашивал о предохранении. Тревогу он принял за дрожь восторга, попытку высвободиться – за поощрение. Все стало ясно, когда Дениз скатилась с кровати и спряталась, сжалась в углу гостиничного номера. Нет, она не может.

Брайан молча сидел на постели. Она украдкой глянула в его сторону и убедилась, что оснащен он так, как и следует мужчине, который обладает всем, чего мог бы пожелать. Нескоро она забудет этот пенис. Он будет являться ей, когда Дениз закроет глаза, в самый неподходящий момент, в неуместных ситуациях.

Она забормотала извинения.

– Нет, ты права, – покорно признал Брайан. – Мне ужасно стыдно. Никогда раньше ничего подобного не делал.

– А я делала, – ответила Дениз (пусть не думает, будто она просто робеет). – И не раз. Просто больше не хочу.

– Да, ты права.

– Если бы ты не был женат… если б я не работала у тебя…

– Послушай, я с этим справлюсь. Пойду сейчас в душ. Я с этим справлюсь.

– Спасибо.

Но какая-то часть ее «я» спрашивала; что со мной неладно?

А другая отвечала: впервые в жизни я поступила как надо.

Четыре одинокие ночи она провела в Эльзасе и из Франкфурта вылетела домой. Она была потрясена, когда увидела, что нанятая Брайаном команда успела сделать с «Генератором» в ее отсутствие. Здание внутри здания было уже выгорожено, заливали подвесной бетонный пол. Теперь Дениз понимала, какого эффекта добивается Брайан: переливающийся пузырь современности в сумеречных декорациях памятника индустриальной эпохи. Как ни верила Дениз в свое искусство, размах строительства напугал ее. Жаль, что она не настояла на простом, обычном помещении, где приготовленные ею блюда сияли бы совершенством. Ее словно соблазнили и использовали, будто Брайан, не предупредив Дениз, вступил с ней в соревнование за мировую славу. Будто он любезно и вкрадчиво ухитрился сделать ресторан своим, а не ее.

Сбылись ее опасения – образ его члена преследовал ее повсюду. Слава богу, что она не впустила его в себя. Брайан обладал всеми преимуществами, какие имела Дениз, и многими сверх того: мужчина, богач, отнюдь не маргинал. Его не преследовали странности и ригоризм Ламбертов; он был дилетантом, терять ему было нечего, кроме излишка денег, а чтобы преуспеть, достаточно было набрести на счастливую идею и человека (в данном случае это оказалась сама Дениз), который выполнит за него всю работу. Какое счастье, что тогда, в гостиничном номере, она распознала в нем опасного противника! Еще минута – и Дениз перестала бы существовать, превратилась бы в очередной аспект веселой жизни Брайана, ее красота стала бы трофеем его неотразимости, ее таланты были бы поставлены на службу его ресторану. Как ей повезло, как повезло!