Поправки

Он знал, чего ждет от него современная эпоха. Современная эпоха требует, чтобы человек поехал в большой магазин скидок и купил другую гирлянду взамен бракованной. Но в эту пору года дешевые магазины забиты людьми, придется торчать в очереди по меньшей мере минут двадцать. Он-то постоит, но Инид не разрешает ему теперь садиться за руль, а Инид терпеть не может очередей. Сейчас она суетится наверху, от закупок перешла к домашней части предрождественских хлопот.

Лучше уж сидеть в подвале, думал Альфред, не попадаться на глаза, использовать то, что есть. Выбросить пригодную на девяносто процентов гирлянду противно здравому смыслу и экономическим соображениям. Вдобавок это задевало и его самого, ибо Альфред принадлежал к поколению индивидуальностей и гирлянда была столь же индивидуальна, как он сам. Пусть она дешево стоит, выбросить вещь – значит обесценить ее, а тем самым обесценить все индивидуальные предметы, признать никчемным то, что отнюдь не отслужило свой срок.

Этого требовала современность, но Альфред сопротивлялся ее давлению.

К несчастью, он не знал, как починить гирлянду. Не понимал, отчего вдруг испортился отрезок длиной в пятнадцать лампочек. Тщательно исследовал место перехода от света к тьме и не нашел никаких отличий в проводке между последней светящейся лампочкой и первой в ряду скончавшихся. Проследить все извивы и переплетения трех проводов не удавалось. Электрическая схема оказалась частично параллельной и вообще слишком сложной – к чему бы это?

Когда-то рождественские огоньки продавались в виде коротких цепочек, которые последовательно подключались друг к другу. Если одна лампочка перегорала или разбалтывалась, цепь размыкалась, и вся гирлянда выходила из строя. Каждый декабрь Гари и Чип совершали привычный ритуал: потуже завинчивали одну за другой лампочки с медными цоколями, а если это не помогало, поочередно меняли лампочки, пока не находили виновницу аварии. Сколько радости доставляло ребятам чудесное воскрешение гирлянды! К тому времени, как Дениз подросла и могла бы помочь в этой возне с лампочками, технология усовершенствовалась. Теперь схему делали параллельной, а лампочки имели легко вставляющийся в патрон пластиковый цоколь. Если одна лампочка перегорала, это никак не сказывалось на общем благополучии, неудачницу без труда обнаруживали и тотчас заменяли…

Кисти Альфреда вращались сами собой, словно насадки миксера. Он с трудом провел пальцами вдоль провода, сжимая, изгибая его – и вдруг темный участок загорелся! Гирлянда жива!

Как же ему это удалось?

Альфред развернул гирлянду на столе для пинг-понга, и бракованный сегмент почти сразу же отключился. Альфред попытался снова оживить его, сдавливая, похлопывая, но на сей раз ничего не вышло.

(Засовываешь дуло ружья в рот, нащупываешь рычажок…)

Он еще раз осмотрел косичку бледно-оливковых проводов. Даже теперь, когда болезнь зашла уже так далеко, Альфред верил, что сможет присесть к столу с карандашом и листком бумаги и вывести принципиальную схему электрической цепи. На миг он проникся уверенностью, что сможет это сделать, и все-таки разобраться с параллельной схемой было труднее, чем съездить в магазин и отстоять очередь. Чтобы заново открыть принципы электроцепи, нужно обновить проводку изнемогавшего мозга. Поразительно, что сама эта мысль показалась возможной: почти утративший память одинокий старик в подвале, не имевший под рукой ничего, кроме ружья, пряника и любимого синего кресла, смог восстановить электрические потоки в своем мозгу в такой мере, что вспомнил природу электричества, однако для преодоления энтропии ему бы понадобилось куда больше энергии, чем содержалось в прянике. Если б съесть разом целый противень, он бы, может, заново освоил параллельную схему и понял, с какой стати к этим чертовым огонькам ведет тройная косичка проводов. Но, Боже, как он устал!

Альфред снова потряс гирлянду, и мертвые лампочки снова ожили. Он тряс и тряс – лампочки не гасли. Но когда он кое-как свернул гирлянду, середина клубка опять померкла. Две сотни лампочек продолжали ярко гореть, но эпоха требовала отправить почти целую вещь в помойку.

По-видимому, эта новая технология малость ленива или недодумана. Какой-нибудь юный инженеришка сделал как попроще, совершенно не предусмотрев последствия, с которыми столкнулся ныне Альфред. Но он не разбирался в этой технологии, а потому не мог определить, в чем проблема, как ее исправить.

Проклятые лампочки одолели его. Не было выхода из проклятой ловушки – только поехать и потратить деньги.

С детства стараешься все чинить сам, проникаешься уважением к каждой вещи, но со временем твое собственное устройство (в том числе такие элементы души, как желание чинить и уважение к вещам) устаревает, и, хотя многие части организма еще функционируют, весь человеческий механизм пора выбросить на свалку.

Ясное дело – он устал.

Альфред сунул пряник в рот. Тщательно прожевал и проглотил. Старость – безысходный кошмар.