Поправки

Сверху, из гостной, донеслись радостные вопли телерекламы. Гари слегка посочувствовал Аарону и Кейлебу; мать, так отчаянно нуждающаяся в детях, превращающая их в орудие своего счастья, – тяжкая обуза. Он знал это по собственному опыту. Знал и другое: Кэролайн выросла более одинокой, чем он. Ее отец, красивый, обаятельный антрополог, погиб в авиакатастрофе в Мали, когда девочке было одиннадцать. Родители отца, старые квакеры, ко всем обращавшиеся на «ты», оставили внучке половину своего состояния, включая картину знаменитого Эндрю Уайета,[29] три акварели Уинслоу Хомера

[30] и сорок акров леса возле Кеннетт-сквер, за которые застройщик уплатил астрономическую сумму. Мать Кэролайн – сейчас, в свои семьдесят шесть, она отличалась отменным здоровьем – жила со вторым мужем в Лагуна-Бич и финансировала калифорнийских демократов; каждый год в апреле она приезжала на Восток, причем похвалялась, что не принадлежит к числу «старушенций», сюсюкающихся с внуками. Единственный брат Кэролайн, Филип, смотрел на родню свысока – холостяк, пижон (в карманах пиджака специальные прокладки, чтобы ручка материю не испачкала), специалист по физике твердого тела; мать до смешного не чаяла в нем души. В Сент-Джуде подобных семейств не было. С самого начала Гари не только любил, но и жалел Кэролайн – бедняжка, так рано столкнулась с утратой и заброшенностью! Их с Кэролайн семья будет гораздо счастливее, поклялся он.

Но теперь, после обеда, складывая вместе с Джоной тарелки в посудомоечную машину, Гари прислушивался к раскатам женского смеха на втором этаже, очень громкого смеха, и понимал: Кэролайн поступает с ним очень дурно. Хорошо бы подняться наверх, разогнать их. Но гул джина в голове стихал, и все отчетливее позвякивал тревожный звонок, как-то связанный с «Аксоном».

Почему маленькая фирма предлагает отцу деньги, если их разработка находится на стадии раннего тестирования?

Послание Альфреду составили в юридической конторе «Брэг Нутер и Спей», которая постоянно работала с банками-инвесторами. Это предполагало обычную предосторожность: поставить все точки над «i» в преддверии крупного дела.

– Хочешь поиграть с братьями? – предложил Гари Джоне. – Похоже, им там весело.

– Нет уж, спасибо, – отказался Джона. – Пойду лучше почитаю следующую книгу о Нарнии. Спущусь в подвал – там потише. Пойдешь со мной?

Старая игровая комната в подвале, где все еще работает кондиционер, пол затянут ковром, стены обшиты сосновыми панелями и держится какой-никакой уют, понемногу погибала от мусорной гангрены, которая рано или поздно приканчивает жилое помещение: допотопные стереодинамики, упаковочные пенопластовые прокладки, старые лыжи, ласты и маски в различных комбинациях. Пять больших ящиков и десяток ящиков поменьше занимали давнишние игрушки Кейлеба и Аарона. К ним никто не притрагивался, кроме Джоны да его приятеля, однако и Джона терялся перед таким изобилием и ограничивался археологическими раскопками: полдня посвящал тому, чтобы разобрать, и то не до конца, какой-нибудь из объемистых ящиков, терпеливо сортируя солдатиков и их снаряжение, машинки и домики, по размерам или по фирмам (игрушки, не подпадавшие ни под какую категорию, отправлялись за диван), но обычно не успевал добраться до дна ящика, как приятелю пора было возвращаться домой или самого Джону звали ужинать, и он снова сваливал в ящик все, что сумел откопать. Изобилие игрушек, которое могло бы стать для семилетнего малыша раем на земле, оставалось невостребованным – лишний пример ангедонии, на который Гари отчаянно старался не обращать внимания.

Джона уселся с книгой, а Гари включил «старый» ноутбук Кейлеба, вышел в Интернет и набрал в строке «поиск» слова «аксон» и «швенксвиль». Нашлось два сайта. Первый – портал корпорации «Аксон», однако, когда Гари попытался выйти на этот сайт, выяснилось, что в данный момент он «подвергается обновлению». Вторая ссылка вывела на глубоко запрятанную страницу сайта «Уэстпортфолио биофонд-40» – список «частных компаний, заслуживающих внимания», киберболото орфографических ошибок и дрянных иллюстраций. Страница «Аксона» обновлялась год назад.