Поправки

– Постой, постой, постой! Кэролайн! Вот что надо сделать. Кэролайн! – От страха, звучавшего в ее голосе, от мысли, что жена снова нуждается в нем, Гари настолько возбудился, что вынужден был ущипнуть себя сквозь штаны, вернуть к реальности. – Перезвони мне по своему сотовому, – предложил он. – Говори со мной, выходи на улицу, садись в «стомпер» и поезжай по дорожке. Tы можешь окликнуть их через окно. Я все время буду с тобой. Согласна?

– Хорошо, хорошо! Сейчас перезвоню.

Дожидаясь ее звонка, Гари представлял себе, каким теплым, солоноватым и мягким, точно чуть подопревшая груша, бывает лицо Кэролайн после плача, как она сглатывает слезы, как раскрывается ее рот навстречу его губам. Подумать только: ничего не чувствовать на протяжении трех недель, ни шевеления в дохлом мышонке, годном лишь для мочеиспускания, поверить, что никогда больше жена не позовет и сам он никогда ее не захочет, и в одно мгновение потерять голову от желания! «Это и есть брак», – подумал Гари. Зазвонил телефон.

– Я в машине, – доложила Кэролайн, голос в мобильнике звучал, словно из кабины самолета. – Даю задний ход.

– Можешь посмотреть заодно номер их машины. Запиши его, когда будешь проезжать мимо. И пусть они видят, что ты записываешь.

– Ладно.

Мощное, животное дыхание джипа, однообразно-нарастающий «ом» автоматической трансмиссии, пройдя по телефонным проводам, превращались в гудение игрушечной машинки.

– Черт, Гари! – взвыла жена. – Она уехала! Нигде не видно! Они заметили, что я выезжаю, и удрали!

– Вот и хорошо, ты же этого и хотела.

– Нет, они объедут квартал и вернутся, пока меня не будет!

Гари с трудом успокоил жену, объяснил, какие меры предосторожности надо принять, когда она подъедет к дому вместе с мальчиками. Он обещал не выключать сотовый и пораньше вернуться домой. От сопоставлений ее психического состояния со своим он воздержался.

Депрессия? Нет у него никакой депрессии. Основные показатели буйной американской экономики светились на экране его монитора, разделенном на множество окошек. «Орфик-Мидленд» поднялась за день на один и три восьмых; доллар смеялся в лицо евро и вытирал ноги об йену. Заглянула Виржиния Лин, предложила купить пакет «Эксона» по сто четыре. За окном по ту сторону реки расстилался плоский пейзаж Камдена (штат Нью-Джерси), изрытый паводками до такой степени, что с такой высоты и с такого расстояния почва больше походила на ободранный линолеум в убогой кухоньке. На юге ярко сияло солнце, единственная отрада – было бы невыносимо, если б на Восточном побережье испортилась погода именно сейчас, когда там находились родители, но то же солнце освещало и палубу их корабля где-то к северу от Мэна. В углу экрана появилась говорящая голова «Кудряшки» Эберле. Гари увеличил картинку и прибавил громкость как раз в тот миг, когда Эберле произнес: «Тренажер для мозга – подходящий образ, Синди». Перегруженные, работающие круглые сутки телеведущие, для которых финансовый риск был лишь приятным спутником высокого потенциала и процветания, умудренно закивали головами. «Тренажер для мозга, о-о'кей, – протянула ведущая. – Далее в программе: игрушка, вызвавшая безумный ажиотаж в Бельгии (!), ее создатель говорит, этот продукт будет покруче "Бини бебиз"!»[44] Заглянул Джей Паско посоветоваться насчет рынка облигаций. У его девочек теперь новая учительница музыки и все та же мамочка. Гари едва разбирал одно слово из трех в болтовне Джея. Нервы напряглись и звенели, как в тот день много лет назад перед пятым свиданием с Кэролайн: тогда им так не терпелось нарушить наконец обет целомудрия, что каждый час ожидания превращался в гранитную глыбу, которую узнику в оковах предстояло разбить.

С работы он ушел в 4.30. В своем шведском седане проехал по Келли-драйв и Линкольн-драйв, проскочил затянутую дымкой долину Шуилкил[45] с ее скоростной автострадой между яркими, одинаковыми зданиями, потом вдоль Виссахикон-крик, в тени окрашенных в цвета ранней осени деревьев, – вот наконец и заколдованный лес Честнат-хилла.