Попугай с семью языками

И Ла Росита в яростном порыве овладел телом. Он с удовольствием понюхал перья на плече впереди сидящего, наслаждаясь мощной эрекцией, которую вызывал этот запах. Рискуя свалиться с лошади, он перестал держаться за пояс всадника и расстегнул брюки — так, чтобы яички терлись о влажную шкуру. Жаль, что крайняя плоть Лауреля обрезана: член, привыкший тереться о ткань, доставлял довольно слабые ощущения. Он просунул руку между перьев воина, нащупал край штанов и потянул их вниз. Обнажились темные и твердые ягодицы, подпрыгивающие соответственно ритму скачки. Ла Росита смочил указательный палец слюной и, как опытный развратник, немедленно нащупал анальное отверстие. Индеец даже не пошевелился, правя конем как ни в чем не бывало. Ла Росита вытащил палец: теперь смазки там, внутри, было достаточно. Путь открыт! Он теснее прижался к телу спутника и вошел в него. Резкие подбрасывания тут же вознесли его на порог блаженства. Внезапно индеец схватил его за яички и дернул. Ла Росита чуть не упал в обморок: неужели кастрируют? Но никакого ножа не блеснуло. Тот дернул снова. «А-а, ему нравится!» Ла Росита издал вздох облегчения. Его просят войти не в райские врата, а чуть пониже. Божественная влага! «Как же они все-таки потеют. Ну да, все время в движении». Эрудит, чувствуя, как его затягивает бездонная кишка, с криком наслаждения извергся внутрь. Затем обхватил руками грудь индейца, желая поцеловать ему затылок. И нащупал две выпуклости. Тревога охватила его: что это — опухоли? А эти твердые наконечники? Соски? Женская грудь?! О ужас! Ла Росита обезумел: потрогав член, он понюхал свои пальцы, и его стошнило. Итак, грозная армия состояла из мужчин и женщин. Как он раньше не заметил? Все его представления о себе в одночасье рухнули. Он может обладать женщиной. Он не голубой. Так кто же он? И безутешный Ла Росита зарыдал.

Ехали всю ночь. Не спали одни кони, всадники же проваливались в сон. Седоков позади себя они привязали к спине, чтобы те не упали. Кавалькада дремлющих людей-птиц в лунном свете пересекала долины и горы. Детские крики не прекращались…

Открыв глаза, члены Общества клубня обнаружили, что находятся на лугу, простирающемся вдоль озерного берега. Лошади жевали пересохшую траву, индейцы в одежде плавали в ласковой воде под лучами восходящего солнца, искусно подражая движениям утиных лап. Мачи зашла по колени в воду и опустила в нее копье, смывая с шара рой светлячков. Гаргулья рукой махнула в сторону селения. Оно было окружено колоннами, сложенными из лебединых костей. Индейцы не поленились расположить кости так, словно то были нетронутые скелеты. Белые призраки громоздились один над другим, глядясь в озеро. На крышах домов виднелись такие же скелеты, тысячи и тысячи. Из деревни, как выяснилось, и доносились вопли ребенка.

Гаргулья объяснила, в чем дело:

— Наряды гуалов сделаны из перьев этих лебедей. Во времена Конкисты, когда стало понятно, что против испанцев не выстоять, полторы тысячи арауканов, не желая попасть в руки врага, утопились в этом озере. Светляки отдали им свои души, и те превратились в диких уток, на местном языке — гуалов. На озере эти птицы водились тогда во множестве. В 1890-м, когда разразилась война «умиротворения», арауканы снова были побеждены, на этот раз — алкоголем: их спаивали банкиры, чтобы прибрать к рукам индейские земли. Лесные утки исчезли, и вместо них появились лебеди, белые с черные шеей, враждебные человеку. Когда Мачи — сегодняшняя — получила послание от Белой Змеи, извещавшее о начале новой эры, она обратилась к своему народу и повела за собой полторы тысячи человек — мужчин, женщин, юношей. С ними были и лебеди — они сунули голову в воду и утопились. Никто не стал есть их мясо: скелеты сохранились как амулеты. Так родился клан гуалов, ни разу не побежденных в бою. Война с испанцами продолжается. Индейцы вновь обрели былое достоинство. В этом селении никто не пьет…

Многие из сотоварищей побледнели, а больше всех Га, густо сплюнувший: его била мелкая дрожь.

-. кроме как на священных церемониях.

Га улыбнулся, и остальные тоже.

-. два-три раза в год.

Бледность возвратилась на лица.

— Как раз сейчас проходит празднество в честь нового Мачитуна.

Все воодушевленно зааплодировали. На такой важный обряд и в самом деле было интересно посмотреть. Кстати, а что принять пить по этому случаю? Маисовую чичу? Ну что ж, они станут курочками и петушками и искренне полюбят вкус этого таинственного злака.

— Деметрио!

— Здесь! — отозвался поэт, повинуясь условному рефлексу, приобретенному еще в лицее. Колдунья пронзила его взглядом, легко проникшим сквозь маску из глины — та сохранилась со времен Ассис Намура.

— Слышишь крик Белой Змеи? Только ты можешь привести ее к молчанию. Все зависит от тебя.