Популярна и влюблена

Я раньше думала, что все эти идеальные фотографии – всего лишь фальшивки. Но сейчас я сама готовлюсь предстать на них. Я не знаю, волноваться мне из-за этого или стыдиться. Наверное, и то, и другое.

Я натягиваю худи поверх майки и джинсовых шорт, а у двери сую ноги в шлепки. На улице прохладно, и по дороге на площадку я накидываю капюшон. Несмотря на то, что сейчас темно, я все равно вижу очертания океана и первые намеки на солнце, которое готовится выглянуть из-за накатывающих волн. Надеюсь, завтра я смогу устроить утренний заплыв. Из-за того, что мы сегодня снимаемся для журнала, завтра наверняка придется прийти на площадку так же рано. Весь фильм разбит на минуты. Если ты потерял тридцать секунд на то, чтобы чихнуть, ты должен их как-то отработать, но это должно быть согласовано со всеми остальными.

Когда я добираюсь до нашего лагеря, Райнер уже там, бродит рядом с подготовленным для нас столом с едой. Его волосы взъерошены, на щеке красная вмятина после сна. Я не могу удержаться от мысли, как мило он выглядит в своей выцветшей голубой футболке и пляжных шортах.

– Привет, – говорю я.

Он поворачивается и трет глаза.

– Эй, привет. Хорошо спалось?

Я киваю, хотя это и неправда. Да, я вырубилась на несколько часов, но в основном мне снилось странное, пронизанное отстраненностью время, проведенное с Кассандрой и Джейком. А потом я сидела на полу, разглядывая фото идеальных знаменитостей и пытаясь выяснить: (1) что люди говорят во время интервью, (2) что я делаю в этом бизнесе и (3) как держать себя в руках и не рассказать Scene о том, что я во втором классе пролила на свои джинсы горячий шоколад, а потом до конца года все звали меня Пэйдж Мокрые Штанишки.

Джейк однажды сказал мне, что в полнолуние плохо спится, и я делаю мысленную заметку, что нужно сегодня ночью посмотреть на небо. Буду только рада списать свою неуверенность на фазу луны.

Протягиваю руку, чтобы взять чашку кофе, и вдруг чувствую на своей талии чью-то ладонь. Она так меня пугает, что я поворачиваюсь, и тут Райнер тянет меня к себе. Он кладет другую руку на мою спину и сплетает пальцы так, что теперь он меня держит, и мы стоим почти вплотную друг к другу. В мои жилы будто закачали эспрессо, в котором в пять раз больше кофеина, чем нужно. Все тело просыпается. Его руки теплые, а футболка такая мягкая. Этого почти достаточно, чтобы я не заметила причину, по которой мы так сплелись друг с другом.

Но потом я вижу в дверях Джордана. Вокруг него ореол из первых солнечных лучей – Камден и Уайатт убили бы за такую подсветку на съемках, – и он смотрит прямо на нас.

Мне меньше всего хочется, чтобы Джордан неправильно все понял. Он уже меня ненавидит, и я знаю, что он знает – я предана Райнеру, но я все равно не хочу, чтобы у нас были лишние проблемы уже до начала совместной съемки. Мы профессионалы. Это работа.

К счастью, Райнер опускает руки, но, прежде чем отпустить, целует меня в щеку.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на дверь, но Джордана там уже нет. Пока мы еще не обсуждали назначение Джордана на роль, но я знаю, что Райнер смирится с этим. Он должен.

К нам направляется Уайатт. Он смотрит на меня, и мне знаком этот взгляд. «Оставляйте всю эту личную фигню у себя в апартаментах».

Я отступаю на шаг от Райнера, и Уайатт сворачивает к столу с кофе, как раз тогда, когда к нам подплывает Сэнди. Это явление можно описать только как «подплывает», потому что на ней шелковые штаны цвета слоновой кости, такая же блузка, и из-за них создается ощущение, что Сэнди плывет по воздуху. Еще нет шести утра. Я морщусь, думая о крысином гнезде на своей голове. Я еще не сняла свой капюшон.

– Не знал, что вы собирались приехать, – говорит Райнер. Они обнимаются, и у него на лице появляется широкая улыбка.

Последние пару недель Сэнди провела в Лос-Анджелесе.

– Давайте внесем ясность: я здесь ради солнца.

Райнер качает головой, и Сэнди подмигивает мне.

– Как дела на съемках, Пи Джи?

– Очень неплохо, – говорю я. – Многому учусь.

– Преуменьшение года. – Она поворачивается к Райнеру. – Ты похудел, парень. Ты вообще что-то здесь ешь?

– Он отлично выглядит без футболки, – говорит Уайатт, протягивая Сэнди чашку кофе.

Он улыбается ей, улыбка – редкий гость у него на лице, и Сэнди смеется.

– Ты знаешь, что я это не пью.

Она морщит нос, и это вдруг напоминает мне о Кассандре. Интересно, что она сейчас делает? В Портленде восемь тридцать. Они прилетели, кажется, в четыре утра. Наверное, она в школе, на первом уроке.