Популярная история евреев

Но случилось так, что незаконная торговля спиртными напитками предоставила умным евреям такие возможности для рационализации и организации, перед которыми устоять было никак нельзя. Евреи-преступники редко прибегали к насилию. Как писал Артур Руппин, видный специалист по еврейской социологии: «Христиане совершают преступления руками, евреи – головой». Типичным еврейским профессиональным преступником был «Жирный палец» – Джейкоб Гузик (1887—1956), который состоял у Аль-Капоне бухгалтером и казначеем. Другой, Арнольд Ротштейн (1882—1928), пионер в сфере крупного преступного бизнеса, изображен под кличкой «Мозг» в рассказах Деймона Рэньона и в образе Меира Вольфсхайма в «Великом Гэтсби». Был еще и Меир Лански, который создал и потерял великую империю азартных игр; в 1971 г. ему было отказано в предоставлении израильского гражданства.

По мере взлета еврейской преступности ее представители стали все больше прибегать к насилию. Некоего Луиса Лепке Бухалтера (1897—1944), известного под кличкой «Судья», ФБР называло «самым опасным преступником в Соединенных Штатах»; именно он помог организовать «Синдикат» (он же «Murder Incorporated» – АО «Убийство») в 1944 г., и в том же году был казнен в тюрьме Синг-Синг за умышленное убийство. По приказу Бухалтера киллеры синдиката убили «Голландца-Шульца» – Артура Флигенхаймера (1900—1935), который пытался, вопреки указаниям, убрать Томаса Е. Дьюи. Синдикат нес также ответственность за смерть «Bugsy» («Чокнутого») – Бенджамина Зигеля (1905-47), который организовал для них комплекс Лас-Вегаса, а затем отошел от дела. И, наконец, евреи во главе с «Пурпурным Сэмми» – Сэмьюэлом Коэном организовали в Детройте печально известную «Пурпурную банду», которая хозяйничала в тамошнем Ист-Сайде, пока верх не взяла мафия. Впрочем, трудно напрямую сопоставлять еврейскую и итальянскую преступность в Соединенных Штатах. На удивление большое количество видных преступников-евреев было похоронено по ортодоксальным канонам. В целом организованная еврейская преступность, в отличие от сицилианской мафии, не была ответом на конкретные социальные условия и никогда не пользовалась ни малейшей поддержкой общины. В итоге она оказалась временным явлением.

В то время, как еврейская община реагировала на еврейскую преступность, особенно белую работорговлю, со стыдом и ужасом и делала все, что в ее силах, для перевоспитания преступного элемента в своих рядах, было довольно много американских евреев, которым не по душе была сама по себе идея еврейской «особости», будь она хорошая или плохая, и они отвергали ее целиком и полностью. Вопрос для них даже не состоял в том, чтобы посещать или не посещать синагогу, соблюдать или не соблюдать закон, речь шла о сознательной попытке перестать считать себя евреями. Даже Брандейс еще в 1910 г. критиковал «привычки жить и думать, консервировавшие различие в происхождении» как нежелательные и «несовместимые с американским идеалом братства». Подчеркивать свое еврейство он считал «нелояльным». Однако подобные попытки не были успешными при внезапных столкновениях с проявлениями антисемитизма, и Брандейс кончил тем, что ударился в противоположную крайность. «Чтобы быть хорошими американцами, – утверждал он, – мы должны быть лучшими евреями, а чтобы быть лучшими евреями, мы должны стать сионистами». Некоторые евреи неуверенно колебались между этими двумя полюсами. Ярким примером был Бернард Барух (1870—1965), фигура типа Иосифа. Он был советником у нескольких президентов подряд; утверждали (как нам теперь известно, несправедливо), что он сделал себе состояние во время кризиса 1929 г., распродав свои ценные бумаги до того, как произошел обвал рынка. Отец Чарльз Кафлин, радиопроповедник из Детройта, вечно придиравшийся к евреям, называл его «исполняющим обязанности президента Соединенных Штатов, некоронованным королем Уолл-Стрита». Барух делал все, чтобы избавиться от образа еврея. Благодаря своей жене с протестантскими связями он попал в справочник «Соушел реджистер» в то время, когда он еще был закрыт для шиффов, гуггенхеймов, зелинманов и варбургов. Он проводил отпуск в компании неевреев на Адирондаке. Однако в любой момент могло случиться так, что все усилия пойдут насмарку. Для него было страшным ударом, когда в 1912 г. его дочь Бэлла получила загадочный отказ в приеме в манхэттенскую школу Брирли, несмотря на сдачу вступительного экзамена. «Это было самым горьким потрясением в моей жизни, – писал он, – поскольку травмировало моего ребенка, а мне отравило существование на долгие годы». Ему самому пришлось выдержать тяжелую борьбу, чтобы добиться избрания в модный Оклендский гольф-клуб и быть допущенным на закрытую площадку в БельмонтПарке; кстати, он был обладателем прекрасной конюшни. Ему так и не удалось пробиться в Университетский клуб или Метрополитэн. Даже в Америке еврея, невзирая на его богатство, влияние и связи, могли поставить на место, и это сплачивало общину больше, чем что-либо.