Популярные очерки о российских императорах

В эти же годы политические взгляды Александра приобрели весьма радикальный для тогдашней элиты характер: он симпатизировал Французской революции и республиканской форме правления, осуждал наследственную монархию, крепостное право и процветавшие при петербургском дворе фаворитизм и взяточничество. Сама придворная жизнь с ее интригами, вся закулисная сторона «большой политики», которую Александр мог близко наблюдать еще при жизни Екатерины, вызывали у него негодование. Однако само положение великого князя принуждало его приспосабливаться к этой жизни и играть отведенную судьбой роль, а точнее — две роли. Одну он, затянутый в мундир прусского образца, играл в Гатчине, участвуя в бесконечных парадах и экзерцициях и слушая окрики отца, другую — в Петербурге, в придворном кружке Екатерины, куда он должен был являться в кафтане, чулках и башмаках. По существу, ему постоянно приходилось раздваиваться, и только поздними вечерами наедине с самим собой он наконец-то мог быть искренен. По словам В. О. Ключевского, он «должен был жить на два ума, держать два парадных обличия»[108]. Такой образ жизни неизбежно воспитал в юноше одну из главных черт его характера — привычку скрывать свои истинные чувства.

Безудержная любовь бабки, называвшей его не иначе как «господин Александр» и всячески превозносившей его истинные и мнимые достоинства, а также постоянные комплименты от окружающих его внешности, уму и способностям воспитали в великом князе еще две черты. Во-первых, позерство и стремление постоянно всем нравиться. Сочетая позерство с неискренностью, Александр очень рано научился подстраиваться под самых разных людей, производя на них благоприятное впечатление. Во-вторых, Александр все больше становился склонен к самолюбованию, все более болезненным и уязвимым становилось его самолюбие.

Все эти черты характера Александра в полной мере проявились во время его царствования. Однако это не дает основания думать, что его политические убеждения, о которых говорилось выше, также были неискренни. В частности, документы свидетельствуют, что Александр крайне негативно относился к слухам о желании бабки передать ему трон в обход Павла. «Если верно, — говорил он, — что хотят посягнуть на права отца моего, то я сумею уклониться от такой несправедливости. Мы с женой спасемся в Америку, будем там свободны и счастливы, и про нас больше не услышат»[109]. (В 1793 г. Александр женился на Баденской принцессе Луизе, крещенной в православии под именем Елизаветы Алексеевны. Две дочери, родившиеся от этого брака, умерли во младенчестве). Позднее, уже смирившись с необходимостью царствовать, он писал: «Но когда же придет мой черед, тогда нужно будет трудиться над тем, постепенно, разумеется, чтобы создать народное представительство, которое, будучи направляемо, составило бы свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы и я… удалился бы в какой-нибудь уголок и жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества, и наслаждался бы им»[110].

Таким образом, в отличие от Павла I, Александр, вступая на престол, не отличался властолюбием и еще не успел избавиться от идеалов молодости. Сквозь призму этих идеалов смотрел он и на действия отца, совершенно не сочувствуя ни его целям, ни методам. В 1797 г. в письме Лагарпу он писал: «Мой отец, вступив на престол, захотел все реформировать… Все сразу же было перевернуто с ног на голову. Это только увеличило беспорядок, и без того в слишком сильной степени царивший в делах… Благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами; есть только абсолютная власть, которая творит все без разбора… Мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены»[111].

Еще в середине 90-х гг. XVIII в. вокруг Александра сложился небольшой кружок друзей-единомышленников. Это были В. П. Кочубей, князь А. Чарторыский — богатый польский вельможа на русской службе, граф А. С. Строганов — сын одного из самых богатых и знатных людей того времени и, наконец, двоюродный брат Строганова Н. Н. Новосильцев. В этом кружке «молодых друзей цесаревича» обсуждались пороки павловского царствования и строились грандиозные планы на будущее.