Попутчик

Белик, словно поняв все без слов, отвел глаза, а потом так же тихо добавил:

— С узами действительно стало полегче. Ты меня здорово разгрузил и помог одолеть половину пути, успокоиться… У тебя очень сильная воля. Но потом все снова вернулось, и их пришлось срочно рвать. А поскольку узы накладывал именно ты, то и снимать нужно было тебе, иначе Дядько бы обязательно что-нибудь заподозрил и потребовал сделать какую-нибудь глупость. Вроде того, чтобы переждать в безопасности или зайти на тропу позже, после отдыха. А нам нельзя было задерживаться. Никак. Потому что нам с Траш второй раз теперь только дня через три можно объединиться, не раньше, иначе снова получится, как сегодня. Но время было слишком дорого: стоило соваться на тропу, если потом три дня на ней куковать? Вот я и… слегка приврал.

— Только слегка? — вздернул тонкую бровь темный.

— Угу. А чтобы ты поверил, заставил себя вспомнить свой самый первый день на тропе, когда мы с Траш оступились и рухнули с лестницы. Дерьмово нам тогда было. Хуже некуда. Но если бы ты от души хлебнул того, что и я тогда, если бы прочувствовал на своей шкуре то, через что прошла сегодня моя красавица, стало бы совсем плохо. А я все же не настолько тебя ненавижу, чтобы заставлять слышать нашу боль. Неправильно это. Нечестно, хоть ты и темный. И потом, если бы нам сегодня не повезло… — Пацан неслышно вздохнул. — Поход все равно нельзя отменить: он слишком важен. И ты… тоже.

Таррэн секунду ошалело таращился, не в силах поверить в то, что услышал, а потом едва не расхохотался со злости.

Потрясающе! Мало того что его опять провели с узами, как ребенка, так теперь еще и сообщают, что он — его ушастое высочество — должен добраться до Лабиринта во что бы то ни стало! Иными словами, его будут беречь и опекать, как заморскую царевну, чтобы, не дай бог, пальчик не прищемил и красоту свою не попортил!

Его собирались защищать до последнего, так как он был важен. И кто?! Наглый человеческий детеныш, у которого хватило ума и изобретательности, чтобы уберечь напарника от боли, страха, опасно натянувшихся уз, которые едва не превратили пацана в настоящую хмеру, а заодно — чуть не свели с ума его вторую пару.

Этот детеныш берег его всю дорогу, охранял, как мог! Даже на узы треклятые решился, чтобы быть полностью уверенным! А потом так же решительно от них избавился, едва почувствовал, что они стали гораздо более опасными, чем полезными! О владыка!

— Ты должен добраться до Лабиринта живым, — бесстрастно подтвердил Белик, правильно расценив выражение лица перворожденного. — И ты до него доберешься.

Эльф посмотрел на пацана с плохо скрываемой издевкой:

— Спасибо, но я привык заботиться о себе сам.

— Пока ты в пределах, мы за тебя отвечаем. Вернее, за тебя отвечаю я. А значит, доведу до места целым и невредимым. Я поклялся. Дальше уже твоя работа, в этом ты разбираешься лучше. Но до того момента ты моя головная боль.

— Вот порадовал. Всю жизнь мечтал о такой чести!

— Кто тебя знает? Может, и мечтал, — лицемерно вздохнул Белик, устраиваясь поудобнее. — О вас, ушастых, столько гадостей говорят, что теперь даже не знаешь, чему верить.

Таррэн перехватил ехидный взгляд хмеры и пораженно застыл. Нет, ну надо! А ведь они провели его вдвоем! Да так ловко, что он сам сообразил, в чем дело, лишь когда рискнул накинуть вторые узы на взбесившегося, слишком тесно слившегося с Траш пацана, который, похоже, всю дорогу забирал ее боль и усталость. И никому не только не сказал, а даже не намекнул, на какой риск пошел ради того, чтобы люди выжили. Даже Урантар, похоже, не в курсе. Эльф сам только краешек успел подсмотреть — случайно, мимоходом. Всего крохотный кусочек, прежде чем его затянуло в бешеный водоворот чужих чувств и едва не свело с ума. Но в тот краткий миг он успел осознать одну вещь, о которой прежде не подозревал. И увидеть единственно важную для Белика задачу, о которой он не забыл даже на грани безумия: сохранить темному эльфу жизнь. Несмотря на давнюю ненависть. Вопреки бунтующей памяти. Любой ценой, потому что этого требовал долг. Он поклялся.

Малыш рискнул всем ради того, чтобы кровный враг прошел проклятое ущелье без потерь. Заставил себя на время забыть о прошлом, запер эмоции на замок, пожертвовал очень многим, чтобы все получилось. Едва сам там не остался! Но все-таки сумел, вытащил свою куцую «стаю» из западни. А теперь вот заслуженно отдыхает, до сих пор не в силах избавиться от уз единения и, похоже, все еще чувствуя раны и ссадины Траш как свои собственные, а то и имея такие же. Не зря ж у пацана опять вся куртка мокрая.

Эльф оглядел изможденное лицо Белика, его бессильно свесившиеся со спины подруги ноги, безвольно опущенные руки и неожиданно подумал, что никогда не рискнул бы лежать на костяных иглах хмеры животом вниз. Если она чуть пошевелится, если вздрогнет или (упаси боже!) встревожится, машинально поднимая свой устрашающий гребень… м-да, не хотелось бы потом вытаскивать колючки из задницы. А Белик ничего, похоже, даже дискомфорта не чувствует.

Таррэн недоуменно покачал головой.