Попутчики

Шателен «за спасение сына» пожаловал ей кур и сразу двух коз. Вейма вышла проводить подругу, не позволив помочь никому из немногочисленной челяди замка, поэтому до леса Магде пришлось нести в руках две здоровенные корзины. В одной сидели две нахохлившиеся курицы, в другой — здоровенный петух. Жену шателена считали странной, поэтому её желание лично проводить ведьму никого не удивило. В лесу вампирша отняла у подруги тяжёлые корзины. Курицы спали, усыплённые вампрскими чарами, козы послушно бежали за двумя женщинами. Подруги почти не разговаривали. Вейма была отчего-то раздражена, Магда — просто устала. Она бы не брала подарок, но Вир резонно заметил, что на крестьянские подношения, рассчитанные на женщину с ребёнком, они втроём с батраком не прокормятся, а брать припасы из замка нельзя. Замковый ключарь был удивительно нудный и аккуратный человек, который переписывал, кажется, каждую соломинку. Пропажу он непременно бы заметил.

Подарку обрадовался батрак, который небрежно кивнул Вейме и пошёл заниматься животными. Магда обречённо подумала, что в скором времени у неё во дворе будет стоять хлев и курятник. Вот не было печали… Эрна вдоволь наобнималась с матерью, выспросила всё о братике и убежала играть с козочками. Вейма ушла.

Магда осталась смотреть на огонь.

Вир заговорил о том, о чём следовало заговорить уже давно.

Сразу же.

Как она собирается скрывать Виля? Кровля, забор, подправленная лавка, дровяной сарай, куча всего перечиненного в доме… Это не скроешь, не спишешь на чары. Это значит только одно. В доме есть кто-то, кто делает мужскую работу. Кто-то, кого ведьма скрывает. Кто бы это мог быть, а?

Только любовник.

Что она скажет, когда всё вскроется?

Что на неё напал разбойник и насильно поправил кровлю?

Что разбойник силой добился права воспитывать её дочь?

Что он спас ей жизнь и рука не поднимается ни убить, ни выдать на смерть и пытку?

А уж что скажет барон, когда вернётся домой…

Он был умным человеком. Умным и… понимающим, может быть. Это качество заменяло ему доброту. Но никакого понимания не хватит, если ему скажут, что его любовница привела к себе — из всех мужчин на земле! — разбойника и висельника по кличке Медный Паук.

Она не обещала его ждать.

Да, но это не значит, что барон простит ей измену.

Да ещё такую.

Будет ли он слушать её? Поверит ли, что измены не было? Станет ли она оправдываться?

Только сумасшедшая будет верить мужчинам.

Только безумная станет доверять баронам.

Когда барон вернётся — он повесит её и её дочь. И Виля — если поймает.

Может быть, он повесит даже собственного сына…

И будет в своём праве.

А если он не вернётся?

Нет.

Так нельзя думать.

Барон нужен своей земле.

Виль когда-то сказал, что она всё делает через задницу.

Идея связать барона и его землю, древний обряд, который давал вождю удачу, а его владениям силу… Это казалось разумным. Естественным. Правильным.

И вот теперь барон тратит полученную силу в святой земле, истощая собственные владения.

Он должен вернуться.

Должен.

Даже если погибнет она сама.

А если умрёт не она?

Если умрёт Виль?

Убить его — и не надо ни перед кем оправдываться.

Убить его — и Эрна будет спасена. Над ней перестанет висеть чёрная тень жуткого ремесла, которое навязывает ей этот человек.

Так просто…

Виль, конечно, её к себе не подпустит. У неё будет только одна попытка и действовать надо наверняка.

Отрава?

Нет, он есть и пьёт с ними за одним столом, из одной миски.

Тогда нож. Его нож, заговоренный когда-то ведьмой… но как?

Усыпить.

Мысли рождались легко.

Нет, не то зелье, которым она избавилась от него тогда, в лесу, семь лет назад.

Он узнает запах.

Нет, есть и другие.

Конечно, им всем придётся принять его. Эрна поспит. Это не очень хорошо, с её-то крепким сном, но один раз придётся рискнуть. А Магде надо будет принять противоядие. Есть, есть у неё корешок — страшно горький, такой, который добровольно никто не станет жевать. А Виль уснёт. Уснёт, а проснуться ему уже не придётся.

Ножом.

Прямо в сердце.

…это лучше всего сделать на алтаре…

Нет, до алтаря его не дотащить, а сам он не пойдёт. Придётся резать здесь, в доме.

Нет.

Да.

Нет, это осквернит её дом.

Это спасёт её, а, значит, и дом тоже.

Нет, этот человек просил её приюта.

Да, он вторгся сюда как враг, он угрожал ей.

Нет.

Да.

Не…

Стукнула дверь, на кухню вошёл Виль. Привычно взял висящий над кадушкой ковш, зачерпнул и выпил. В кадушке настаивался сладковато-кислый настой на травах, которым Магда любила утолять жажду.

Ведьма невидяще уставилась на своего страшного жильца.