Попутчица

– Я знаю, зачем тебе столько собак, – продолжал бомж. Его лицо из красного становилось багрово-свекольным.

– И зачем же?

– Витька, мой кореш, как-то говорил, что в здешних местах один чокнутый живет, собак разводит.

– Это преступление? Разводить собак? – тихо и мягко поинтересовался Корнеев.

– Из-за тебя люди пропадают, – с непоколебимой уверенностью заявил пропойца. – Говорят, ты девку какую-то убил.

– Говорят, кур доят, – засмеялся старик. – А они не доятся, – отсмеявшись, заметил он. – Знаешь, дружище, а я ведь мучился, когда вез тебя сюда. Места себе не находил, переживал. А теперь вот ты мне всю правду обо мне сказал, и я рад, что остановил свой выбор на тебе. И я буду спать спокойно.

– Выбор? На мне? – переспросил бомж. Его рука с кружкой застыла в воздухе. – Значит, ты правда убил ту девку?

Старик открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент наверху послышалась какая-то возня, затем что-то упало, и все стихло.

– Что там у тебя? – сдвинул брови бродяга.

Павел Сергеевич мазнул взглядом по часам. Пора бы уже заканчивать этот дешевый спектакль.

– Ты не допил свою водку, – напомнил он, ткнув пальцем в почти опустевшую бутылку.

– Это? – рассеянно спросил бомж. – Э, там все равно ни фига нет уже… Так кто у тебя наверху? Собаки?

– Собаки тоже есть.

Бродяга неуклюже потянулся к бутылке и долил остатки водки в кружку.

– Кстати… дерьмовая у тебя водяра, – захмелевшим голосом признался он. – Привкус у нее… как будто лекарство добавили.

– Ну… не совсем лекарство. Но кое-что там есть.

– Ты какой-то странный дед. Только не говори, что ты действительно своих собак человечиной кормишь.

– Собак – редко, – кивнул старик. – Но как раз сегодня у них будет ужин.

– Ха, ужин…

– Да. Из тебя.

Бомж вытаращил мутные глаза на старика.

– А ты что думал, дружище? – развел руками Корнеев. – Я ради этого специально два дня своих собак не кормил.

Видя, как губы хозяина дома медленно растягиваются в ухмылку, бродяга захохотал:

– Веселый ты, дед! Нда, ужин… Ужин из меня! Ха-ха!

– Именно ужин, – повторил старик без тени улыбки.

Лицо бомжа внезапно исказилось в ненависти, и он с воплем швырнул кружку в Корнеева:

– Сука!

Павел Сергеевич успел пригнуться, и кружка с гулким звоном ударилась об стену, отскочив на пол.

Бомж попытался встать с табуретки, но старик с удивительным для его возраста проворством метнулся к нему.

– Сиди спокойно, дружище, – прошептал он. Его крепкие пальцы обхватили бледную, в грязных разводах шею алкоголика и стиснули ее. Бомж захрипел. Пытаясь оттолкнуть старика ногами, он перевернул стол, и мужчины свалились на пол. Павел Сергеевич без труда преодолел сопротивление бродяги и уже намеревался свернуть ему шею, как вдруг остановился. Экспертиза наверняка определит, что позвонки были сломаны. Такой риск ему ни к чему.

Он выпустил шею и, прижимая тело бомжа к полу, молча надблюдал, как его движения становятся все более вялыми, а дыхание все реже и реже. Наконец его глаза закатились, и он утих.

Старик накрыл лицо забулдыги скатертью и торопливо вышел наружу.

– Колич? Колич, что это с ним? – испуганно бубнил Борис, при этом сам боясь сделать шаг к бьющемуся в припадке Алексу.

Коля опустился на колени, пытаясь в темноте нащупать лицо парня. Его пальцы угодили во что-то липкое и густое.

«Пена. Чертова пена. У него приступ?! – в ужасе подумал Николай. – Кажется, когда у человека приступ или припадок, ему нужно разжать зубы, чтобы он не проглотил язык. Но они в колодце, и ничего подходящего, вроде ложки или палки, здесь и в помине нет.

– Помоги мне подержать его! – крикнул он Борису.

Спотыкаясь, Боря обошел извивающееся тело Алекса, встав у его головы. Николай тем временем торопливо снимал с себя ремень. Когда все было готово, он на ощупь просунул пряжку в рот Алексею. Тело мальчика продолжали сотрясать конвульсии, изо рта вырывалось нечленораздельное мычание, руки остервенело хлопали по матам, как у побежденного борца, к которому применили болезненный прием.

– Все будет хорошо. Все… хорошо, – шептал Коля, гладя влажные от пота волосы друга.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Алекс перестал дергаться и обмяк.

– Коль, Коля, – прошептал он, вытягивая вперед дрожащие руки. – Где ты? Я не вижу тебя!

– Я рядом.

– Я боюсь, Коля!

– Я держу тебя. Дай руку, – сказал Николай и обхватил узкую ладонь парня. Она была влажной и прохладной.

– Не отдавайте меня ей, Коля, – едва слышно проговорил Алекс. – Не отдавайте. Я не хочу, чтобы меня забирали…

– Мы тебя не отдадим, – пообещал Николай.

– Ну? Как он? – глухо спросил Борис.

– Если его не вытащить наверх, он скоро умрет, – глубоко вздохнул Николай.

Борис издал невнятный звук, будто намеревался о чем-то спросить, но в последнюю секунду раздумал.

– И… часто у него такое? – все же после паузы спросил он.

– Не знаю. Я такое впервые вижу.

– Он говорил, что у него астма, – вспомнил Борис.

– Может быть. Сейчас-то какая разница.

В тягостном молчании лениво потекли минуты. Первым снова заговорил Боря:

– Он жив?

Николай осторожно дотронулся до впалой груди Алексея:

– Вроде дышит.

– Если он умрет, что мы будем делать?