Пора убивать

Маккитрик, выглядевший весьма представительно, оказался к тому же и пунктуальным, дотошным и напористым. В Клэнтоне он появился в среду, чтобы изучить и описать случай, который в настоящее время представлялся каждому как самое громкое убийство в стране. Он уже говорил с Оззи и Моссом, и оба посоветовали ему побеседовать с Джейком. Он общался с Буллардом — сквозь закрытую дверь его кабинета, — и судья рекомендовал ему то же. Он взял интервью у Гвен и Лестера, однако ему не разрешили увидеться с девочкой. Он толковал с постоянными посетителями кафе и чайной, с завсегдатаями расположенных у озера баров Хью и Энн. Имел место и разговор с бывшей женой Уилларда, а вот миссис Кобб отказалась принять репортера: она устала от журналистов. Кто-то из братьев Билли Рэя вызвался дать интервью за вознаграждение, но тут уж отказался Маккитрик. Он съездил на фабрику, чтобы встретиться с коллегами Хейли, он побывал в Смитфилде, чтобы задать несколько вопросов окружному прокурору. Роджер планировал провести в городе еще несколько дней, а потом подъехать на суд.

Родом Маккитрик был из Техаса и сохранил за собой привычку, когда ситуация позволяла, медленно растягивать слова — это производило впечатление на местных, развязывало им языки. Напевность речи выделяла его из абсолютного большинства других представителей средств массовой информации, которые придерживались четкого, выверенного произношения современного американского языка.

— Что это такое? — спросил Маккитрик, указывая на середину стола, за которым сидел Джейк.

— Магнитофон, — последовал ответ Джейка.

Маккитрик поставил свой собственный репортерский магнитофон на стол и посмотрел на Джейка:

— Могу я узнать: для чего он вам?

— Конечно, можете. Это мой кабинет, мое интервью, и если я хочу записать его на пленку, то сделаю это.

— Вы ожидаете каких-либо неприятностей?

— Я стараюсь предупредить их. Очень неприятно, когда твои слова перевирают.

— Это не мое амплуа.

— Тем лучше. Значит, вы не станете возражать против того, чтобы каждый из нас воспользовался своим магнитофоном.

— Вы не доверяете мне, мистер Брайгенс?

— Не доверяю, черт побери. Кстати, меня зовут Джейк.

— Почему вы мне не доверяете?

— Потому что вы репортер, вы из нью-йоркской газеты, вы приехали сюда в поисках сенсации, и, если вы и на самом деле тот, за кого себя выдаете, из-под вашего пера выйдет напичканная фактами статейка, пронизанная морализаторским духом, а все мы будем выглядеть невежественными чурбанами-расистами.

— Вы ошибаетесь. Прежде всего я из Техаса.

— А газета ваша нью-йоркская.

— Сам я считаю себя южанином.

— Давно вы уехали с Юга?

— Около двадцати лет.

Джейк улыбнулся и покачал головой, как бы говоря: это — слишком долгое время.

— И моя газета вовсе не гонится за сенсацией.

— Посмотрим. До суда еще несколько месяцев. У нас будет время ознакомиться с вашими статьями.

— Ну что ж, это справедливо.

Джейк нажал кнопку записи своего магнитофона, то же самое сделал и Маккитрик.

— Может ли Карл Ли рассчитывать на то, что суд округа Форд отнесется к рассмотрению его дела совершенно беспристрастно?

— А почему нет? — спросил Джейк.

— Но ведь он негр. Он убил двух белых мужчин, и судить его будет жюри, состоящее из присяжных-белых.

— То есть вы хотите сказать, что его будет судить горстка расистов?

— Нет, я сказал совершенно иное, а этого у меня и в мыслях не было. Почему вы решили, что я считаю всех вас расистами?

— Потому что вы на самом деле так считаете. Это стало стереотипом, и вы о нем знаете.

Маккитрик пожал плечами и быстро записал что-то в блокноте.

— Так вы ответите на мой вопрос?

— Да. Он может рассчитывать на беспристрастное рассмотрение своего дела в суде округа Форд, если слушание состоится здесь.

— Вы хотите, чтобы оно состоялось здесь?

— Мы попытаемся перенести слушание в другое место.

— Куда именно?

— Выбор не за нами. Его сделает судья.

— Где Хейли раздобыл «М-16»?

Джейк усмехнулся и покосился на магнитофон.

— Не знаю.

— Обвинили бы его в совершении преступления, если бы он был белым?

— Он негр, и обвинение ему еще не предъявлено.

— Но если бы он был белым, его обвинили бы?

— Я думаю, да.

— И жюри присяжных согласилось бы с обвинением?

— Не хотите ли сигару? — Из ящика стола Джейк достал «Руатан»,[6] снял целлофановую обертку, не спеша прикурил от газовой зажигалки.

— Нет, благодарю вас.

— Нет, будь он белым, присяжные оправдали бы его. Таково мое мнение. Во всяком случае, здесь, в Миссисипи, или в Техасе, или в Вайоминге. Не уверен насчет Нью-Йорка.

— Почему же?

— У вас есть дочь?

— Нет.

— Тогда вам не понять.

— Все же я не теряю надежды. Значит, мистер Хейли судом присяжных будет осужден?

— Скорее всего.

— Выходит, по отношению к черному населению система не так уж и справедлива?

— А вам приходилось говорить с Раймондом Хьюджесом?

— Нет. Кто это?