Порабощенные. Сборник рассказов

Помню, разозлился народ и возжелал дракону погибель. А зверя крылатого уже месяц не видал никто. Улетел в земли дальние и пропал. Люд от этого еще больше серчал. До зубов горожане вооружились и толпой на главную площадь двинулись. Сорвали там знамя с драконьей пастью и хором позвали змея. Мечами в небо серое тыкали и грозили зверю суровому. А небо им в ответ громом кричало и тучами их поливало. И появилось в нем тулово чешуйчатое. Огромное тулово, с шеей длинной и мордой оскаленной. Покружило тулово драконье над городом и упало посреди площади, развалив чей-то дом на куски. Провалился дракон в асфальт помятый и вытащил голову вверх. А народ кричал на него, прогонял из города, мечами замахивался. Не видел народ, что дракон был старый и немощный. Давно он уже застарел, на грани гибели мучился, а люди так и не заметили. На чешуе угольной кровь с пылью засохли. Клыки пообламывались, крылья дырами свистели. Засыпали глаза змеиные, с большим трудом отворялись. И сказал дракон хриплым голосом, что отпускает рабов в свободное плавание. Чтоб искали себе новую мечту и новое будущее. Боялся за них дракон, думал, не смогут они без контроля сурового. Извинялся он перед народом. Клялся, что желал им только добра. И попрощался дракон с рабами. Сложился клубком посреди развалин кирпичных и закрыл глаза свои грозные.

Помню, умер дракон. Точно помню, как стоял народ перед мертвым каменным телом и не чуял слов никаких. Хорошенечко помню, как пахло среди них ужасом животным и надеждою дикой. Страхом леденящим пахло и свободой туманной. А что дальше было – не помню. Хоть убейте, никак не припомню. Вылетело из головы, и с концами.

Инструкция

Услышав шаги на лестнице, испугавшийся кот перепрыгнул с подъездных перил на подоконник и скрылся за окном. Звонкое клацанье брутальных подошв отпрыгивало от обхарканных ступеней, пока агент поднимался на последний этаж. Он углядел лишь рыжий облезлый хвост, макарониной исчезающий в солнечном свете. Агент по привычке поправил галстук и поочередно заколотил в двери каждой из четырех квартир.

Штукатурка ленивым ручьем сыпалась на пол, пока электричество громко бежало по оголенным проводам. Серый и болотный цвета делили стены подъезда на две части. Настенная летопись юных живописцев раскрывала заблудшим гостям тайны местных жителей. Стеклянная банка в углу перемешала в себе запах курева и кофейных зерен. Одинокая, давно перегоревшая лампочка роняла под себя пыль, повесившись в центре площадки, а на лестничном пролете в нос въедался отвратительный запах мочи.

Жители квартир игнорировали настойчивые стуки. «Ну и хуй с ними!» – подумал агент. Пусть от количества открытых дверей зависела сумма его заработка, но после сотни обойденных квартир отдых был ему важнее, чем деньги. Когда он уже собрался уйти, дверь квартиры номер тридцать шесть распахнулась перед его носом.

– Ты чего долбишь?

Показался заспанный невзрачный мужик. Пятна разных цветов давно въелись в его белую футболку, таз скрывали широкие семейные трусы, а редкие немытые волосы слиплись в неравные кучки. Картофельный нос тяжелым грузом падал на бесцветные губы, а широкие глаза отдавали алкогольным блеском. Вслед за ним из квартиры вынырнула ядреная смесь из запахов алкогольного перегара, сигаретного дыма и разлагающейся еды. Агент невольно пошатнулся.

– Добрый вечер! – Его рука машинально потянулась в карман за удостоверением, а заученный текст проговаривался с отточенным энтузиазмом. – Плановая проверка документов в вашем районе. Интересуют граждане от двадцати до сорока пяти лет. Вы подходите по возрасту?

От взгляда мужика веяло недоверием.

– Еще разок ксиву покажи.

Когда агент вновь протянул удостоверение, собеседник попытался его выхватить. Предвкушая нечто подобное, агент резко отдернул руку и спрятал документ в пиджак.

– Ты чего? Я ж просто на твою фотку глянуть хотел.

Мужик облокотился на стену, приоткрыв часть квартиры: узенькая прихожая, забросанная зимней одеждой и грязной обувью, вела в облезлую гостиную, откуда доносились знакомые голоса говорящих голов из орущего опиума-телевизора. Мерзкий запах больно бил по носу.

– Не позволено давать документ в руки, извините. Повторяю, вы подходите по возрасту?

– А ты сам не видишь? Я молодой еще, только четвертый десяток пошел.

Он ласково погладил ладонью по огромному пузу.

– Отлично. Официальный стаж работы за последние десять лет более одного года?

– Ну тебе какая разница? Ты что сейчас от меня хочешь?

– Хочу услышать от вас ответ. Я же говорю: плановая проверка.

– Нет.

– Что нет?

– Не более одного года.

– Как это так? Чем же вы занимались эти десять лет?

– Сидел.

– В смысле?

– В прямом. В тюрьме сидел, чего ты докопался?

– Да просто странно. Вы уже четвертый человек за сегодня, кто отбывал заключение.

– А что ты хотел: у нас колония на районе. Все, как откинутся, здесь и оседают.

– Но вы же работали в колонии, пока отбывали срок, верно?

– Конечно! Батрачил как лошадь полевая.

– Какой у вас был срок?

– Шесть лет. Мы на допросе, что ли, я не понимаю?